История России в современной зарубежной науке, часть 3 - стр. 30
В начале 1930 г. декретом ЦИК и СНК ЦСУ было лишено статуса комиссариата и отдано под контроль Госплана СССР, став одним из его секторов – «Сектором учета народного хозяйства». Понимаемая как инструмент учета и управления, статистика была подчинена плану, поставлена ему на службу (6, с. 298).
Среди коренных трансформаций в жизнедеятельности ЦСУ в 1930-е годы французские исследователи выделяют повышение мобильности персонала, вызванное чистками. Характерными чертами изменений в области найма работников станет сокращение среди сотрудников ЦСУ уроженцев Москвы и Московской области и привлечение к работе «нового поколения красных кадров». Не отличаясь ни компетентностью, ни образованием, они использовали свою партийность как инструмент для выдвижения (3, с. 358).
В целом, можно резюмировать использованный Блюмом и Меспуле подход для исследования «формирования управленческих механизмов сталинского государства» следующим образом. Поставив во главу угла роль отдельного человека, ученые обращали внимание как на накопленный им опыт, так и на его взаимодействие с другими людьми и организациями. Таким образом, человек представал не пассивным субъектом, а участником формирования социума. В этом свете и «власть» может быть истолкована не как дело рук одного человека или группы лиц, а как результат взаимодействия «между теми, кто правит, и теми, кем правят» (1, с. 263). Однако это отнюдь не умаляет значения, придаваемого исследователями и самому учреждению как пространству, где происходит взаимодействие людей. На примере сотрудников ЦСУ Блюмом и Меспуле ставится вопрос о сотрудничестве или сопротивлении и, в более узком смысле, о характере участия каждого в той трагедии, которая развернется в СССР в 1930-е годы.
В статье Ива Коэна представлен иной угол зрения на административные практики, которые «удушали» политику, являясь инструментом, позволяющим блокировать любое ее проявление (4, с. 270–271). В центре внимания автора находится материальное измерение административных практик, включавшее в себя такие технические приспособления, как телеграф, телефон, картотеки, и позволяющее рассмотреть «технический аспект» управления еще и в конкретных историко-географических условиях.
Для подкрепления и иллюстрации своего тезиса о политической значимости материальности административных практик автор делает акцент на следующих примерах: введение «системы карточек» в Советском Союзе в начале 1920-х годов как формы рационализации и автоматизации управления, а также внедрение так называемого «диспетчинга» в промышленной администрации в начале 1930-х годов. Обе системы механизации управления были заимствованы из американской и европейской практики, однако изобилие технической литературы по этому вопросу свидетельствует, по мнению Ива Коэна, о том, что «СССР был гораздо более значительным полем для освоения