История России в современной зарубежной науке, часть 2 - стр. 13

Идеологическая составляющая наполеоновской Империи, пишет далее автор, основывалась на том, что Бонапарт был приведен к власти как военачальник, способный защитить молодую Французскую республику, окруженную со всех сторон враждебными режимами. Спасти Францию могла только завоевательная война – чтобы выжить, она должна была экспортировать революцию в другие страны. Стало очевидным, что две антагонистические системы – революционная и контрреволюционная – не смогут мирно сосуществовать в Европе. Все общественные слои европейских стран объединились в разразившейся «мировой» войне – только так, считает автор, можно определить события, развернувшиеся после 1805 г. и достигшие кульминации в 1812–1814 гг. По продолжительности, по протяженности, по количеству участников эти события вполне сравнимы с теми, что происходили в начале XX в. и традиционно называются Первой мировой войной.

Однако не только европейские народы приняли участие в военном конфликте на континенте. В дело вмешалась Северная Америка: воспользовавшись оккупацией Наполеоном Испании, она захватила испанские владения, чем вызвала новую агрессию Англии против Соединенных Штатов. Вторая война за независимость длилась с 1812 до 1815 г. Восстание в Новой Гранаде под предводительством Симона Боливара (1806, 1810–1819) и выступления в Аргентине (1810–1816), в Чили и Перу под руководством Хосе де Сан-Мартина стали резонансом событий, потрясавших тогда Европу. «Эта первая мировая война была первой в истории войной, где сражались за идеи. Как мы видели, две непримиримые политические системы – якобинская во главе с Наполеоном и традиционная, предводительствуемая Александром I – стояли в основе неминуемого противостояния; но как с одной, так и с другой стороны, в огне сражений причины противостояния теряли свое политическое содержание, чтобы преобразиться на духовном уровне» (с. 259).

В политике Александра I, считает автор, преобладали вопросы религиозной этики. Александр I полагал, что гораздо важнее восстановить религию во Франции, чем заниматься реставрацией того или другого «легитимного» правления. По его мнению, атеизм представлял угрозу как для самой Франции, так и для соседних с ней стран. «Необходимо было реставрировать во Франции историческую религию, католицизм, чтобы эта страна смогла участвовать во всеобщем объединении христианских народов, которое позже назовется Священным союзом» (с. 328). Именно попытки Александра I ответить на вопрос о смысле истории, считая, что ее конечная цель – установить Царство Божие на земле, стали аристократической утопией, которая легла в основу идей Священного союза. Автор пишет, что эти, пусть наивные рассуждения, своего рода «морализм», хотя и лишенный большой оригинальности, но явившийся результатом глубоких убеждений российского царя, оставили свой след в истории, найдя отражение в части литературы XIX в., которую он называет «панморалистской». В России представители этого направления – Н. Гоголь, Л. Толстой, Ф. Достоевский, во Франции – Виктор Гюго. Рассуждения Александра I о конечной цели истории нашли отзвук в историософских изысканиях П. Чаадаева, А.С. Хомякова, И.В. Киреевского и позже Н.Я. Данилевского (с. 331).