История рока. Во всём виноваты «Битлз» - стр. 53

Солнышко светит, цветочки цветут,

девичьи глазки мне спать не дают,

брови – дугою и нежный овал

крепко мне в душу однажды запал,

и белый свет мне не мил уже стал.

Больше не стану я выпить нигде

и подниму я успехи в труде,

первым в работе стараюсь я стать,

станешь тогда ты меня замечать

и свиданья свои мне обещать.

Радуга в небе и птички поют,

двое влюбленных по травке пойдут —

я твою руку возьму в свой кулак,

светят мне губы твои, как маяк,

будет с тобой у нас счастье – ништяк, вот так.

Стану хвалить я одежду твою,

скажешь тогда ты мне робко «люблю»,

будет счастливая наша семья,

вместе поедем в другие края,

потому что люблю тебя я.

Вот примерно в таком разрезе, а особенно, как я считаю, удался припев:

Дождик капелью стучится: кап-кап, —

купим с тобою мы плательный шкап,

поезд колесами дробит: тук-тук, —

ты – мне друг и я – тебе тоже друг.

Причем в первоначальных вариантах вместо «купим с тобою…» было «стану ходить за тобой как араб», но, твердо решив воздержаться от политики и национального вопроса, я переделал на бесполый «шкап».

Полюбовался на произведение, представил, как поет его какой-нибудь серьезный певец в сопровождении оркестра, и так мне стало приятно – прямо кайф. Уж так плохо написано, что очень хорошо. Кайф наоборот.

Мне еще в армии узбек один рассказывал анекдот: «Жил-был один пастух. Курил анашу с самого рождения. Курил анашу с самого первого утра и до тридцати семи лет. И, видимо, к ней привык. А потом в день своего тридцатисемилетия встал с утра и хотел покурить, а анаши-то и нет, кончилась вся. Послал он вниз в деревню мальчишку, а тот вернулся только под вечер. Таким образом, пастух впервые за тридцать семь лет целый день не курил. И такой от этого словил кайф! Кайф наоборот».

Итак, закончил я творческий процесс, отпечатал в трех экземплярах, название придумал залихватское «Песнь о любви» и побежал всем показывать. Однако настоящего искрометного успеха не имел: «Слабовато, – говорят, – а местами не в размер». И никто ведь не сказал: «Козлиная ты рожа!»

Я, честно говоря, такой критики не ожидал. Обескуражился. А меня утешают: «Ладно уж, не расстраивайся – бывает хуже».

Как же, думаю, хуже? Опять не получилось? Еще раз перечитал – хуже некуда. Расстроился по-настоящему: ни хрена из меня не получается. Но я упрямый, это дело сразу не бросил.

Работали мы в одном концерте с композитором, автором нашумевших шлягеров «Вишневая метель» и «Татьянин день», в общем, с Мигулей. Сидит он как-то у рояля между концертами, что-то наигрывает, тут я к нему со своим эпохальным и подкатился. «Вот, – говорю, – Володя, текст не посмотрите?» Он видит, что я не с улицы, а вроде как при артистах, поэтому сразу-то не погнал. После первых двух строчек его перекорежило всего. Я обрадовался, но скрываю. Он взял пару аккордов и говорит: «Как-то у вас тут с размером – не того». Я его горячо заверил, что в одну секунду подработать могу, только бы музыка была хорошая (на самом-то деле я над размером целый месяц бился, все старался, чтоб погадостнее вышло).