История одного сражения - стр. 27
– Готово, господин! Сейчас принесу, – не сразу, будто глубоко задумавшись, откликнулся Панебу. Следом за двумя юношами как-то сразу исчез и третий, тот самый посланник: сперва молодой лекарь мельком заметил это, но, подумав о ждавшем процеживания настое для отравившихся рыбой, выбросил случайную мысль из головы.
А тот, кто называл себя Шету, меж тем брел по беспокойно шумевшему, как и всегда в это время, лагерю: воины спешили разобраться с неоконченными делами, ибо после отбоя бодрствовать полагалось лишь часовым – прочим же под страхом двух десятков палочных ударов воспрещалось отходить от общих шатров. Но молодой посланник, казалось, не торопился вовсе; и, что было куда удивительнее – направлялся он не в расположение какого-либо из отрядов новобранцев, чего можно было ожидать, а все дальше и дальше, прямиком к окруженному палатками старших командиров шатру военачальника Техути, руководившего негласно по повелению его величества всей армией Амон.
Стражи, охранявшие покой для размышлений своего господина, тоже повели себя необычайно: лишь кратко и словно бы скорее в силу выучки скрестив копья на пути Шету, беспрепятственно пропустили его – даже без доклада, положенного в подобном случае! Воистину, странно все это было для любого, кто пожелал бы проследить за молодым воином до шатра; но каково было бы изумление его, если бы он увидел то, что продолжилось внутри!
Военачальник Техути отнюдь не был молод – разменявший шестой десяток и изрядно огрузневший от придворной жизни, он предпочитал и донесения просматривать, и посетителей принимать, сидя в низком удобном кресле или вовсе полулежа, если перед ним был достаточно низкородный или испытанный на верность человек. Однако, едва завидев молодого Шету, он тотчас вскочил со своего места и даже шагнул ему навстречу, приняв самый серьезный и внимательный вид. Широкое, одутловатое лицо его, цветом кожи напоминавшее красную медь и обезображенное длинным шрамом через всю правую щеку – памятью о первом походе против кочевников-северян в качестве еще только командира отряда – мгновенно свелось в почти непредставимую для этого сильного, большого человека гримасу озабоченной и бодрой готовности внимать чужим речам.
– Повелитель! – с поклоном приветствовал он того, кто прежде именовал себя Шету; и юноша, едва взглянув, небрежно махнул рукой:
– Да будет тебе, будет! Не с твоей спиной наклоняться, – прибавил он с плохо скрытым нетерпением, вольготно расположившись во втором кресле. – Садись же!
Военачальник повиновался; прежнее выражение понемногу начало уступать на его лице место искреннему беспокойству.