История одного сражения - стр. 26
– Довольно много он говорил, твой отец. Чего стоят эти слова, если не знать их тяжести на себе, – промолвил вдруг одними губами Панебу. Суди с гневом обернулся к нему.
– Не тебе судить, лекарь! Мой отец был суров, но справедлив и честен – прежде всего, с самим собой: он знал цену этим словам, – резко возразил он. Панебу молча взглянул на него: тень скрадывала лицо молодого лекаря, и все же Маду отчего-то остро не понравилось это молчание. Он всегда доверял мудрости друга, но теперь Суди, по его мнению, все же погорячился – не стоило ему говорить столь резко.
– Дружище, – промолвил он примирительно, – пожалуй, ты прав: тех кочевников еще допросят много, много раз, а может, мне и померещилось все! Завтра еще подумаем; я постраюсь припомнить все, что видел, и ты мне скажешь – идти или нет. Но этого человека ты зря обидел: он помог мне и не хотел сказать ничего дурного…
За спиной его раздался шорох отодвигаемого полога; тот самый старичок, что предлагал осмотреть Маду, вопросительно глядел на них, медленно моргая подслеповатыми глазами.
– Панебу, мальчик, что это у тебя тут за столпотворение? – беспокойно спросил он; должно быть, громкая речь Суди напугала его – во всяком случае, на юношу он смотрел почти с испугом. – Вам пора идти, молодцы: нам надо работать…
Суди вздохнул.
– Прости, добрый человек, – сказал он уже обычным своим, немного усталым, но спокойным голосом, протягивая руку молодому лекарю. – Отец мой ушел в царство владыки Усира-Хентиаменти; сейчас он, верно, охраняет границы полей Иалу! Хотя эта участь и почетна, но всего год миновал с тех пор – потому я и не сдержал себя.
– Я не сержусь, – сухо заверил его Панебу; на протянутую руку он, впрочем, даже не взглянул. Однако Суди не то не обиделся, не то вовсе не заметил этого, занятый своими мыслями; указав на Маду, он спросил только:
– Ему можно идти уже? Лучше нам до общего отхода вернуться к отряду…
– Да, да, конечно, – нетерпеливо махнул тот рукой, снова склонившись над столом со своими составами. Маду вздрогнул – на мгновение ему остро стало неловко – и пообещал нарочито жизнерадостно:
– Так ты помни, братишка: завтра еще обязательно загляну к тебе! Доброй ночи, – он наверняка хотел прибавить еще что-то, но потерявший терпение Суди едва ли не силой вывел его прочь из шатра: дважды за вечер выговаривать при посторонних своему незадачливому подопечному не желал даже он. Старый лекарь подождал, пока тот выйдет, и прищурился на лежавших перед ним в два ряда больных:
– Ну, мальчик, ступай же за настоем! Готово все?