История одного сражения - стр. 21
– Первое лекарство я изготовил в пять лет под руководством господина Финехаса, – с достоинством ответил Панебу. – С тех пор я учусь у него – и, можешь поверить, успел перенять лишь малую часть его познаний… Думаешь, я стал бы лгать о столь важном вопросе?
– Нет, нет! – поспешил заверить его Маду, опасаясь, что новый знакомый обидится. – Если… если я тебя обидел, то извини. Что мне сделать, чтобы ты не сердился? – осененный внезапной мыслью, прибавил он – и по тому, как быстро Панебу поднял на него блеснувшие острым, странным огоньком глаза, понял, что угадал.
– Познакомь меня с тем умельцем из вашей колонны. Суди, так кажется, зовут его? – негромко, без запинки пожелал молодой лекарь – как-то слишком небрежно, будто давно обдумал это пожелание.
На мгновение Маду ощутил какое-то смутное, полное недопонимания сомнение – ему показалось, что чужая воля, ранее заставив его озвучить случайное предложение, теперь вынуждала его поступить так, как надо ей; это чувство он не любил животно, всем существом, но не знал, как уместно выпутаться из подобного разговора. Хотелось отказать; но с чего бы вдруг – да еще и человеку, которого он только что, получив помощь, вдобавок обидел неосторожными словами… Согласиться было проще – в конце концов, что сделает Суди встреча с этим щуплым юношей-лекарем? – но Маду все равно отчего-то остро не нравилась эта затея.
Шорох откинутого полога спас его от необходимости отвечать: в образовавшемся проеме появилось новое лицо:
– Доброго вечера вам! Здесь лежат те молодцы, которым вчера испорченную рыбу выдали?
– Еще громче крикни, разумник! Не видишь, что ли – людям отоспаться нужно, пока вся дрянь не выйдет, – откликнулся ворчливо один из троих лекарей – уже немолодой, с мрачным, иссера-желтым лицом, в глубине палатки поивший больных травяным отваром. – Панебу, долго ты там возиться будешь? Неси настой!
– Я его только полчаса назад поставил остывать. От того, что меня торопят, быстрее не приготовится, – возразил Панебу таким тоном, что Маду сразу понял, почему до этого никто их не отрывал от разговора. – Господин Финехас велел раздать им сушеные финики – они тоже облегчают тошноту… А ты что стоишь? Входи, раз уж пришел, – махнул он рукой нежданному гостю. Тот помялся, будто не понимая обращенных к нему слов, затем все-таки забрался внутрь, не до конца задернув за собой полог. Панебу поднялся на ноги, кивнул ему на свое место и отправился раздавать больным финики.
Маду с любопытством разглядывал собрата по несчастью: тем более что тот своими повадками крупного зверя, запертого в тесной клетке, напоминал такого же новичка и вызывал у него невольное сочувствие. Был он примерно одних лет с Суди и на редкость высокого роста – выше даже самого Маду – но, в отличие от последнего, не слишком широк в плечах и почти болезненно худ; на лице его, узком и тоже не особенно привлекательном из-за крупных, грубовато вылепленных носа, губ и жесткой линии челюсти, приятное впечатление производили лишь глаза. Необычного для уроженца Та-Кемет густо-серого оттенка, цепкие и строгие, они могли бы насторожить человека образованного и приверженного к почитанию изречений хему нечер – а те не забывали напоминать своим подопечным об опасности для благочестивого жителя долины Итеру, исходящей от всякого иноземца; но Маду был не таков, и все новое лишь вызывало в нем дружелюбное любопытство.