История Канады - стр. 6

, который заявлял, что если бы попытка завершить дело завоевания Канады британцами «была предпринята, она оказалась бы невозможной, а окажись она возможной, стала бы глупой и гибельной», не отражала взгляды всех его сторонников из числа рядовых англоканадских членов парламента («заднескамеечников»). Подобно Макдональду, каждому премьер-министру, начиная с сэра Уилфрида Лорье и вплоть до Жана Кретьена, пришлось понять, что любые изменения в политике, экономике, социальной сфере и культуре, призванные примирить канадцев французского и английского происхождения друг с другом, делаются весьма неохотно.

Это относилось и к приему новых иммигрантов чужим для них обществом. Франкоязычные и англоязычные канадцы в равной степени продолжительное время тревожились по поводу присутствия в своей стране слишком большого числа американцев. В 1895 г. прямодушная жена тогдашнего генерал-губернатора леди Абердин подытожила эти опасения. «С идеями из США, – заявила она, – которые американские фермеры принесли в своем культурном багаже на Северо-Запад, должно быть безжалостно покончено». Дерзкие, популистские заявления янки вызывали тревогу. Еще больше канадское общество беспокоили «иностранцы-чернорабочие», бригады которых работали на строительстве железных дорог, рабочие-иммигранты на фабриках и шахтах и поселенцы из континентальной Европы в прериях. Большинство канадцев боялись, что многообразие их языков, обычаев и традиций может привести к разрушению канадского общества. Эти люди были «чужаками на Канадской земле». Канадцы английского происхождения хотели «постепенно вбить в их головы принципы и идеалы англосаксонской цивилизации». Как полагал протестантский священник из Монреаля, «один из лучших способов “канадизации”, натурализации и превращения всех в сознательных граждан – это хорошее английское образование». Для прерий инструментом реализации этих идей стало создание единой подконтрольной властям светской системы «национальных», государственных средних школ. Однако это нарушило устоявшееся равновесие и вновь возбудило в головах франкоканадцев страхи и предубеждения. В послевоенные годы и в особенности в последние десятилетия XX в. новые страхи и предрассудки подогревались появлением новых иммигрантов из Азии и Африки, равно как и из Европы, а также ростом самосознания и стремления к самоопределению среди канадских аборигенов. Теперь же, в наши дни, мы начали осознавать, что сосуществование канадцев друг с другом представляет собой необходимый, незаметный и долгий процесс примирения.