История Эрнеста и Селестины - стр. 5
– Там, у нас над головой, ходит Страшный Злой Медведь! – зловеще ухала Грымза.
Мышата, дрожа, смотрели на потолок. Им казалось, что они слышат шаги Страшного Злого Медведя.
– А когда он голодный, – спрашивала Серая Грымза, – что он тогда ест, Страшный Злой Медведь?
– Он ест всё, что попадётся, – отвечали мышата, которые знали эту сказку наизусть.
– Абсолютно всё! – повторяла Серая Грымза, угрожающе подняв палец. – Мёд, рыбу, морковь, кукол, башмаки, телевизионные антенны, шоколад, масло, велосипедные шины, гвозди, цикорий, тесто, радиоприёмники – абсолютно всё! Но что из абсолютно всего особенно любит есть Страшный Злой Медведь?
– Мышку? – спрашивал чей-то дрожащий голосок.
– Мышку? – издевательски хихикала Грымза. – Десять! Двадцать! Тысячу мышек! Он ест их жареными, варёными, тушёными, в виде паштетов, в виде бутербродов, с гарниром, под соусом, в супе и даже сырыми!
– Сырыми? – не удержавшись, переспрашивала Селестина, съёживаясь в своей кроватке.
– Сырыми и прямо живьём, с башмаками и рюкзачком!
Теперь Серая Грымза шипела как змея.
«Неправда, неправда! – твердила про себя Селестина. – Грымза просто нас пугает! Нет никакого Страшного Злого Медведя».
И всё-таки Селестина немножко в него верила, потому что была ещё маленькая, а малыши верят во многое такое, во что и не хочется верить, а приходится.
Сейчас, в темноте помойного бака, Селестина уже нисколечко в него не верила. Она была уже большая. Она знала, что медведи такие же, как все, – бывают злые, бывают добрые, бывают ни злые и ни добрые, но в одном она была уверена совершенно: нет никакого Страшного Злого Медведя! Засыпая, она всегда повторяла про себя: нет никакого Страшного Злого Медведя. Дураки вроде Жоржа – да, бывают, а вот Страшный Злой Медведь – нет… Но при этом какой-то чуть слышный внутренний голосок не давал ей покоя: «А что если он всё-таки есть – Страшный Злой Медведь, вдруг он и вправду есть?»
СЕЛЕСТИНА: Так что утром, когда Эрнест поднял крышку помойного бака и уставился на меня голодным взглядом – слюни текут, глаза на лоб вылезли, – я так и подумала, что это Страшный Злой Медведь!
ЭРНЕСТ: Не текли у меня слюни! И глаза никуда не вылезли! Не могут глаза на лоб вылезать.
СЕЛЕСТИНА: Это выражение такое, Эрнест, это образ!
АВТОР: Не начинайте опять препираться! Эрнест, расскажи лучше, что произошло в то утро.
ЭРНЕСТ: Дело было зимой, и я был не в духе. Голодный – что правда, то правда. Я проснулся такой голодный – прямо весь мир бы съел.
СЕЛЕСТИНА: Ага! Вот видишь!
ЭРНЕСТ: Это выражение такое, Селестина!