История для ленивых - стр. 38

«И это Европа?! – в сотый раз горько попрекнул себя Вар, покачиваясь в седле. – Это Европа?! Понятно, почему Тиберий такой злобин угрюмый, если он столько времени тут проторчал».

Третий день.

Солнце взошло, и на крошечное, оставшееся открытым пространство выехал всадник.

Он выпрямился в седле, что-то прокричал и что было силы протрубил в рог.

Арминий!!!

Вар похолодел.

Теперь он понял все.

Леденящий душу вой пронзил тишину.

Варвары бросились отовсюду, со всех сторон.

Узкая просека не давала развернуться, они прыгали с деревьев на плечи легионеров, били их топорами, зубами грызли.

Вар дрался вместе с пехотой.

Шаг за шагом отступая назад, рубил, словно безумный, пока не уперся спиной в легионного Орла, словно палка какая-то, воткнутого в землю.

Левая рука давно повисла плетью, уже не разобрать было, где кто, только падающие один за другим бойцы и варвары, кишащим ковром накрывающие разбитые когорты.

Прямо напротив него, метрах с двадцати, орудовала огромным мечом высокая фигура.

«Арминий», – Вар с ненавистью сплюнул кровь из разбитой губы.

Арминий отсекал головы мертвых римлян и швырял их в толпу, капли крови сухо барабанили по щитам.

Ржание лошадей заставило обернуться.

Легат Вала повел конницу на прорыв, они пробили брешь в толпе своих и чужих и теперь мчались, низко пригнувшись к лошадиным гривам, спасая свои жизни.

Трусы.

Вар еще раз плюнул и посмотрел вперед.

До Арминия оставалось пять шагов.

Криво усмехаясь, проконсул Публий Квинтилий Вар одним движением распорол кожаные шнурки панциря.

Доспехи рухнули, Вар зачем-то поправил шейный платок, сбившийся на горле в тугой узел.

Презрительно улыбнулся Арминию, уже тянувшемуся всем телом навстречу, и, глубоко вздохнув, всадил короткий меч себе в грудь.

«Надо было оставаться в Сирии», – мелькнула в голове последняя мысль.

Костры горели, ветки сухо трещали, будто и не было дождя вовсе.

Плетеные клетки, подвешенные над кострами, легионеры, кричащие от боли.

Много костров.

Много клеток.

Рима больше нет за Рейном.

Арминий улыбаясь смотрит на голову Вара, лежащую на ладони.

«Лучше все-таки Сирия», – застыло на мертвых губах.

Тоскливой осенью 1177 года у Саладина началось головокружение от успехов.

Вы вообще представляете себе, что такое осень между Иерусалимом и палестинскими территориями тысячу лет назад?

Думаете, что-то изменилось?

Езжайте в Газу, они и сейчас так же живут.

Тоска.

Обе стороны – и крестоносная, и сарацинская, – принципиально расходились только в одном вопросе, кроме Веры, естественно.