Истории иркутских охотоведов. 50 лет вместе. Том второй - стр. 23

Рассказал ему как есть. Он понял, не стал ругаться, собрал людей, кто был. Быстро помогли разгрузиться, а заодно и прикупили мяска к празднику. Теперь можно идти праздновать 7 ноября, как и положено, с дичью. Дома праздновать намного лучше, чем в застрявшей или сломавшейся среди тайги машине.

P.S. С тех пор много приходилось ездить в тайгу по разным делам и с разными людьми, но первым делом для меня было уточнить укомплектованность и готовность автомобиля, а также экипажа. Спасибо Вите, научил. К счастью, больше такого пофигизма, как у него, мне не встретилось.

Дело было в начале 90-х годов. Я в то время работал главным охотоведом в Мазановском госпромхозе Амурской области. Приходит как-то в начале февраля ко мне в контору один штатный охотник, звали его Алексей Федосеевич. Промысловик опытный, передовой охотник и очень порядочный человек. Был он глуховат, но это особо не мешало ему в охоте. Приспособился охотиться с собаками и пользоваться их слухом. Одна собачка всегда была возле него на привязи, и по её поведению промысловик определял, что происходит на удалении. Если другие собаки нашли соболя, лося или ещё кого, то эта начинала беспокоиться и тянуть хозяина в их сторону. Он добывал немало зверей и каждый год обязательно по нескольку медведей.

Так вот, Алексей Федосеевич поведал мне, что собаки нашли берлогу с медведем, стрелять не стал, решил уточнить, есть ли в промхозе ещё лицензии. А в то время сезон отстрела косолапых длился до конца февраля. Лицензии тоже были. Я решил поучаствовать с ним в добыче зверя, давно хотелось сделать интересные фотографии с охоты на берлоге. Договорились ехать на промхозовском УАЗ-452 с егерем Анатолием. Узнав о наших планах, с нами попросились ещё двое желающих пощекотать себе нервы: Сергей – свободный от службы милиционер и Владимир – егерь охотнадзора. Я не стал возражать, потому как дорога предстояла неблизкая, почти две сотни километров, вполне возможно было встретить в лесу браконьеров, и помощь этих парней могла пригодиться.

На следующий день всем составом рано утром выдвинулись в верховья р. Ульма до ближайшего от берлоги зимовья охотника. К вечеру благополучно добрались до места, за ужином обсудили план действий и улеглись по нарам. Благо зимовье было просторное, и всем хватило места, чтобы свободно выспаться, нам ещё предстояло пешком идти до берлоги около пяти километров да обратно по февральскому немалому снегу.

Утром, подкрепившись, выдвинулись к месту охоты. Впереди, на лошади с волочащейся за ней пэной, двигался сам промысловик со своим кобелём-медвежатником, а следом мы вчетвером. Путь наш шёл вдоль ключа, а потом нужно было подняться по довольно крутому склону сопки. Подходить старались без лишнего шума – ведь зверь уже был собаками потревожен раньше и мог уйти. Охотник оставил лошадь, не доходя до берлоги, отпустил с привязи собаку. Берлога оказалась на крутяке, поросшем рододендроном и небольшими деревьями. Пёс подбежал к большой старой лиственнице, под корнями которой косолапый устроил своё жилище, и стал лаять. Значит, медведь на месте, не сбежал. Для съёмки расположение берлоги оказалось очень неудобным. Единственным подходящим местом для этого оказалась точка, расположенная чуть ниже берлоги, прямо напротив чела. Я понимал возможную опасность, ведь медведю, в случае чего, скатиться вниз ко мне было самым вероятным путём бегства при промахе охотников. Но молодость и большое желание получить редкие фотографии были сильнее рассудка. Тем более, что страховали меня опытные охотники.