Испытание именьем - стр. 37
Мы ехали в самый мрачный и страшный час ночи, когда дышит человеку в затылок древний хаос, когда нет преград между ним и нами, а потому чувствуешь себя существом без кожи, доступным всему и перед всем беззащитным. Уже прошло удивление Павлика перед тем, что я не взяла свою лошадь и не попросила заложить брички, миновал злой каприз отдохнувшей Шельмы, не желавшей везти двоих, равно как и улетел приречным туманом мой ужас, когда я первый раз обняла за талию призрака. Талия оказалась горячей, упругой, едва покачивающейся в такт езде, как и полагается талии кавалериста. Разумеется, я должна была бы сесть впереди, но, помня, что Павлу Петровичу и без того приписывалось слишком много несуществующих обольщений, скромно попросилась на круп.
Единственная, ведущая не на шоссе дорога, которую я знала, шла по другой стороне реки в направлении, кажется, Нарвы. Мы двинулись по ней, ориентируясь по водным бликам и белевшим справа пышным пирамидам болиголова. Начать разговор мне было неловко и страшно, а Павлик, признавшись, что устал за эти дни смертельно и что на него все чаще накатывают приступы безотчетной тоски, начавшиеся еще в Туркестане, извинился и ехал молча. Шельма, как и предсказывал Илья, скоро заупрямилась, и только хозяйские поцелуи в ухо сдвигали ее с места.
Светало; я поняла, что к рассвету до Готовцева мы не добрались. Воздух становился мутнее и острее – видимо, действительно приближалась и обещанная Ильей болотина. Закраснелись вокруг мухоморы, загудели лесные звуки, и скоро в них ворвался глухой звон колоколец. Тропка вышла на изумрудную луговину и круто повернула, огибая болото, выглядевшее огромной бархатной поляной, на которой в тихие лунные ночи собираются повозиться и поваляться юные лешачки. Разбросанные тут и там коврики крошечных анютиных глазок, лиловых и белых, действительно были немного примяты, зато стройные свечи ночной красавицы издавали одуряющий запах. Сквозь подлесок мелькнули пежины коров. К нам навстречу, смачно скусывая сочную траву и позванивая колокольцами, двигалось целое стадо. Крепкий бычок с белым кудрявым лбом и сине-черными испанскими глазами, воинственно направился прямо к нам. За ним показался и мальчишка в огромной зимней шапке и зипуне на рубаху. За ним волочился длиннющий кнут. Я смотрела, не веря своим глазам.
– Эх, дьяволы крученые! – и мальчик молодцевато щелкнул кнутом, вызвав недовольство на морде бычка.
– Скажи на милость, молодой человек, правильно ли мы на Готовцево едем?
– А то! – важно ответил пастушонок. – Сейчас просека пойдет по леву руку, там взгорок, направо свертка, а уж оттуда на колокольню так и держите. А вы чалеевские, что ль?