Исповедь уставшего грешника - стр. 8
После премьеры Ира подошла ко мне и сказала:
– Симпатичный спектакль. Смотрится легко. И актрисы у тебя в театре все с очень красивой грудью… Послушай, а, может, мне тоже у тебя в театре что-нибудь поставить?
Женщину, которая могла сказать мне такие слова после премьеры, я не знал. Я понял, что моя Ирка умерла.
Вместо нее появилась другая – та, что «после болезни». С этой, другой Ирой, мне только предстояло познакомиться. И чем больше я с ней знакомился, тем меньше она мне нравилась.
Мы любим женщин за ту любовь, которую они испытывают к нам, а женщины любят нас за внимание к ним. Когда ты ещё немножко вырастешь, ты услышишь всякую лирическую лабуду: мол, любовь возникает просто так, ниоткуда… Мол, это тайна, покрытая мраком… Ты во всё это не верь: люди всегда пытаются усложнить то, что кажется им до неприличия простым. Женщины любят нас за внимание к ним. А мы их – за любовь к нам. Вот и вся тайна.
Та, прежняя, Ирина любила меня. Эта – себя. Больше всего на свете эта новая Ира боялась заболеть снова. Забавно, но она напоминала мне гранату, которая бережет себя от взрыва: ведь взрыв гранаты означает ее гибель. Гранату не волнует, что ее создали для того, чтобы взрываться, она тоже хочет жить, пусть тихой, никому не нужной, бессмысленной, но – жизнью!
Сначала мы с мамой ругались, потом – поругивались, потом – стали шипеть и постепенно вообще перестали обращать друг на друга внимание. Нет, мы разговаривали, даже делились какими-то, ничего не значащими новостями. Однако, казалось, что мы закрыты друг от друга прозрачной, но не пропускающей воздух пленкой. И жизнь, вроде, какая-то происходит, но – в пленке, в тумане, в невнимательности и незаинтересованности.
Пленка не рвалась и в постели. То, что Ира не интересует меня как женщина, мне казалось естественным. Но то, что я не интересую ее как мужчина, мне представлялось по-настоящему трагическим.
После сорока любой мужчина панически боится стать импотентом. И не потому только, что секс – это обязательный пьедестал, без которого мужик ощущает себя валяющимся в грязи. Главное, после сорока в мужской голове выстраивается такая цепочка: импотенция – простатит – рак – смерть. И то, что в народе называется «бес в ребро» – это, на самом деле, не что иное, как боязнь простатита…
Однажды я вошел в ванну, где мылась Ира, и понял, что твоя мама вызывает у меня эмоций не больше, чем струя воды, которая омывала столь знакомые и когда-то любимые мною формы. Даже, пожалуй, струя воды была более сексуальна, – она порождала фантазию. Ирина не порождала ничего.