Исповедь «святой грешницы». Любовный дневник эпохи Возрождения - стр. 27
Меня удивляло такое отношение – Чезаре, гнев которого обычно был ужасен, спокойно относился к похождениям любовницы. Но он ответил, что глупо надеяться на верность или ревновать продажную женщину.
И о Джулии Фарнезе, и о Санче Арагонской я еще расскажу то, что неизвестно любопытной толпе и даже лживому Буркхарду. И о нем тоже расскажу.
Детская душа словно новый глиняный сосуд – впитывает запах первой же налитой в него жидкости, неважно, аромат это или вонь.
Мне очень повезло, что моим наставником был Карло Канале – второй муж нашей мамы. Нам достался лучший отчим в мире, жаль, что его жизнь не продлилась долго.
Многие, в том числе и сам Родриго Борджиа, считали, что я наивна и не понимаю, что мы не племянники его, а дети. Возможно, я сама не догадалась еще долго, но мне лет в пять все разъяснил Чезаре. Для меня это оказалось потрясением – осознать, что человек, которого я считала своим родственником, дядей, в действительности наш отец, но Чезаре успокоил, объяснив, что эту тайну нужно сохранять ради карьеры отца и что если я действительно взрослая, то не сболтну лишнего и не стану задавать ненужных вопросов. Мне очень хотелось быть взрослой, и я молчала.
Зато теперь я знала, что дочь не неведомого синьора, а кардинала (тогда) Родриго Борджиа, незаконнорожденная дочь, мать которой согрешила, чтобы таковая родилась. Моя мать Ваноцци Каттанеи считалась женщиной достаточно вольного поведения, трижды побывавшей замужем и рожавшей детей от любовника. Но я видела совсем другое: наша мать вела себя, как добропорядочная донна, а навещавший семью под видом родственника отец был добр, заботлив и щедр. Никто и никогда не мог сказать о Родриго Борджиа, что он плохой отец (дядя), а о Ваноцци Каттанеи, что она дурная мать.
Сравнивая маму с донной Адрианой де Мила, я приходила к выводу, что моя мать куда достойней ее, хотя донна Адриана неизменно подчеркивала разницу в их положении и репутации. Я никогда не видела у мамы любовников, только отца или нашего отчима. Когда я оказалась способна понимать хоть что-то, Родриго Борджиа уже не навещал маму в спальне, то есть я не видела ее измен отчиму.
Могла ли я осуждать маму, даже помня о ее репутации? Окружающие, прежде всего донна Адриана, твердили за моей спиной, что Ваноцци Каттанеи кардинальская шлюха, но я-то видела иное – мама верна отцу, а жить с ним как супруга не может из-за его карьеры.
При этом донна Адриана попустительствовала изменам своей невестки Джулии Фарнезе, забывая об интересах собственного сына, и сама имела любовников, правда, из числа тех, кого приходилось поощрять золотом или подарками, поскольку тетушка не отличалась ни молодостью, ни завидной красотой.