Испанский вариант (сборник) - стр. 67
Вольф вернулся в бар, подсел к столику и бросил на стол газеты.
– Пока все спокойно, – сказал он, – может быть, эта газета сюда и не дойдет.
– Все равно они узнают, – сказал Вилли. – Не сейчас – так ночью, не ночью – так утром.
– Э, ерунда, – сказал Ян, – я готов за вас поручиться перед Рихтгофеном.
– При чем тут Рихтгофен?! Все будут решать Лерст, Штирлиц и Хаген.
В бар вошел Штирлиц, и Вольф заметил, как Манцер весь сжался.
Штирлиц подошел к их столику, пожал руку Пальма, сухо поклонился Вольфу и подчеркнуто доброжелательно похлопал по плечу Манцера.
– У вас сегодня нет вылета, браток? – мимоходом спросил он.
– Нет, – ответил Манцер, – а что?
– Да ничего, просто я интересуюсь. Пожалуйста, загляните ко мне после обеда. Ладно? Я буду ждать вас к трем часам…
– В посольстве? – тихо спросил Манцер.
– Нет. Ждите меня на аэродроме… Сегодня, кстати, когда уходят транспортные «юнкерсы» в Берлин?
– В шесть часов, – еще тише ответил Манцер. – Или в семь, я забыл… А в чем дело?
– Да ни в чем, – ответил Штирлиц, не глядя на Манцера. – Просто хочу с вами поболтать кое о чем… Чисто дружески.
Штирлиц сел за соседний столик и крикнул официанту:
– Марискос, пожалуйста, и бутылку тинто!
– У вас есть машина? – спросил Манцер.
– Есть, – ответил Вольф. – У меня есть.
– Поехали.
Ян заказал себе коньяку, неторопливо выпил его, взял под мышку газеты, зашел в туалет, сжег там единственный экземпляр «Бернских новостей», а пепел бросил в унитаз.
«Гейдриху. Весьма срочно. На ваш запрос сообщаю, что в день перед побегом Манцера на секретном экземпляре „мессершмитта“ он был замечен в баре „Неаполь“ в обществе Пальма и неизвестного англоговорящего журналиста. Прошу вашей санкции на повальный обыск всех английских и американских журналистов при штабе Франко. Прошу вас также разрешить вербовку Пальма. Поскольку он чудом остался жив после „мероприятия“ под Уэской и не сбежал в Англию, его можно сломить. Лерст».
«Лерсту. Ваши действия считаю разумными. В случае, если Пальма на вербовку не поддастся, вам надлежит поступить решительно и в соответствии с серьезностью момента. Гейдрих».
Узнав об этих радиограммах, Штирлиц сел в машину, на которой обычно ездил Хаген, и понесся в город. Он притормозил в переулке, не доезжая одного квартала до дома, где Пальма снимал этаж. Он прошел к нему дворами и нажал кнопку звонка. Штирлиц понимал, как он рискует. Он мог предположить, что Лерст уже выставил наружное наблюдение где-нибудь здесь, поблизости.
Штирлиц достал из кармана мелок и нарисовал скрипичный ключ «головой» вниз. На минуту он замешкался, словно почувствовал на своей спине десятки холодных взглядов из гестаповской засады. Потом резко повернулся и пошел к консьержу.