Ислам от монаха Багиры - стр. 10
Дома у Абдуллы не на шутку готовились к празднику. Огромный стол, стоявший посреди гостиной, был накрыт ручной работы белой скатертью, украшенной касыдами известных средневековых поэтов.
На столе симметрично размещались блюда с фруктами и салатами. По краям стола особняком стояли две большие плошки с устрицами, а посередине – над царством мисок и тарелок – безраздельно властвовали два когда-то родных брата-кувшина, наполненные розовой жидкостью, с виду напоминавшей морс. Из кухни, находившейся неподалеку, ласково и по-домашнему пахло уткой с яблоками.
Но радость общения с женами была недолгой. Представив им профессора и употребив все доступные ему лестные эпитеты, касавшиеся ума, таланта и интеллигентности Баума, Абдулла попросил не беспокоить их некоторое время, добавив при этом совершенно лишнюю в подобной ситуации фразу: «если вы не возражаете».
До тех пор пока они с Абдуллой не вошли в кабинет, Баум то и дело пытался улыбаться, но вместо улыбки у него всякий раз выходила такая гримаса, о которой в приличном обществе лучше умолчать.
«Хорошо держится, бедняга», – подумал Абдулла. Радость от того, что он может быть чем-то полезен профессору, мешала Абдулле настроиться на серьезную и, скорее всего, долгую беседу.
– Я не буду отнимать ваше драгоценное время и постараюсь как можно скорее изложить свою проблему, – сказал Баум после того, как Абдулла закрыл дверь в уставленный огромным количеством книг кабинет с большим персидским ковром XIX столетия на столе и туркестанским ковром XX столетия на полу. – При этом у меня к вам, уважаемый Абдулла Петрович, будет всего одна просьба. Не перебивайте меня, пожалуйста, до тех пор, пока я не закончу. Словом, все вопросы потом. Да и еще, – профессор умолк, словно размышляя, стоит ли ему продолжать, – хочется надеяться, что все, что я вам здесь расскажу, останется между нами.
«Великий старик», – подумал Абдулла, а вслух произнес:
– Конечно, профессор, я вас слушаю.
Абдулле уже самому не терпелось узнать, что же случилось с Баумом.
Тихо постучав, вошла Мадина с кофе, и на лице профессора опять появилась неестественная улыбка, исчезнувшая лишь после того, как за младшей женой Абдуллы захлопнулась дверь.
– Как вам известно, – начал Илья Александрович, жадно отпивая из миниатюрной чашечки отменный йеменский кофе, – я занимаюсь исследованиями в области коранистики. Меня интересует, прежде всего история создания тех или иных списков Корана, а также судьба переводов Священной Книги на разные языки. В силу специфики моей работы мне регулярно приходится бывать в архивах и библиотеках. Особенно часто мне пришлось в последнее время посещать Публичку. Я думаю, вы наверняка слышали о знаменитом собрании восточных рукописей в Публичной библиотеке. Несколько дней назад я наткнулся там на поистине бесценные рукописи, хранившиеся в запасниках и толком не систематизированные, то есть не внесенные в каталоги и известные мне списки. Я не буду вам перечислять все, что я там обнаружил, – это займет слишком много времени, да и мало чем поможет решению существующей проблемы.