Искусство действовать на душу. Традиционная китайская проза - стр. 34
Скажу я теперь:
«Что небо значит? Начало оно людей! Что отец и мать? Основа они людей! Когда человек дошел до конца, он снова обращается к основе своей. И вот, когда он в тяготе и страде дошел до усталости крайней, нет случая, чтоб не вопил бы он к небу; иль, если он болен и страждет, печален, тоскует, нет случая, чтобы не звал к себе он отца или мать. Цюй Пин шел правой стезею, путем прямоты, исчерпал всю честную душу свою и ум свой использовал весь на службе царю своему. Но клеветник разъединил обоих их, и можно говорить о том, что это было дном паденья. Ведь он был честен и заслуживал доверия, но пострадал от подозренья; служил он с преданной душой, а жертвой стал клеветника… Ну, мог ли он не возмущаться? Поэма Цюй Пина „Лисао" („Как впал я в беду") родилась, конечно, из чувства его возмущения. „Настроенья в уделах">3 есть книга, которая склонна к любовным мотивам, но блуда в ней нет. „Малые оды“>4 полны возмущений, нападок, но бунта в них нет. Когда ж мы теперь говорим об одах „Впавшего в грусть" („Как впал я в беду"), то можем сказать, что в них достоинства того и другого соединились.
В глубь древности входит он, нам говоря о Ди Ку>5, спускаясь к нам, говорит он о диском Хуане>6. А в промежутке между ними он повествует нам о Тане и об У>7, чтоб обличить дела своей эпохи. Он выяснил нам всю ширь, высоту пути бесконечного дао>8, стезю безупречного дэ>9, статьи и подробности мира, порядка и благоустройства, а также той смуты, которая им обратна. Все это теперь нам стало понятно и ясно вполне. Его поэтический стиль отличается сжатой формой, слова его речи тонки и едва уловимы; его настроенье души отлично своей чистотою; его повеленье, поступки его безупречно честны. То, что в стихах говорит он, по форме невелико, но по значенью огромно, превыше всех мер. Им взятое в образ нам близко, но мысль, идеал далеки. Его стремления чисты: поэтому все, что он хвалит в природе, – прекрасно. В стезе своей жизни он был благочестен, и вот даже в смерти своей не позволил себе отойти от нее. Он погрязал, тонул в грязи и тине, но, как цикада, выходил из смрада грязи преображенный>10; освобождался, плыл, носился далеко за страною праха, за гранью всех сквернот земли. Не принял тот мир с его жидкою, топкою грязью; белейше был бел, не мараясь от грязи его. И если взять его душу, соперницей сделав ее и солнца и месяца, то нет невозможного в этом.
После того как Цюй Юань был прогнан со службы, Цинь решил напасть на Ци