Искусство действовать на душу. Традиционная китайская проза - стр. 2

Отец-рыбак лишь еле-еле улыбнулся^>9, ударил по воде веслом, отплыл. Отъехал и запел:

И удалился, не стал с ним больше разговаривать.

Чуский князь Сян спросил у Сун Юя: «Почтенный, скажите, у вас есть в поведенье изъяны, что ли? Почему вас не хвалят так сильно ученые, с ними же вместе и нищий народ?» Сун Юй отвечал: «Да, то так! И это бывает! Хотелось бы мне, чтобы вы, государь, простили б мне мой грех, разрешили б мне высказать все до конца! Был гость захожий в Ин, который песни пел в столице. Он начал с песни под названием „Последний деревенский озорник“. Тогда в уделе Чу нашлось сейчас же много тысяч тех, кто стал подтягивать ему. Когда же он запел про „Лук в росе на южном склоне гор“, то уж нашлись лишь сотни лиц, ему подтягивавших в тон. Когда затем он начал петь про „Солнце, и весну, и белый снег“, то лишь десятки человек – отнюдь не более того – ему подтягивать могли. Потом он пел на ноте шан, и ударял на ноту юй, и в них вмешал поток нот чжи, и уж подтягивать ему могли отдельные лишь лица. И вышло так: чем выше песнь, тем меньше тех, кто вторит ей. Теперь я к этому скажу: средь птиц есть феникс, средь рыб есть гунь. Феникс, вздымаясь, ударит крылами тысяч на девять ли и скроется там далеко за тучами и за лучами. Закроет спиной лазурное небо, взметаясь, резвится над мрачным простором пустот. Представьте, что теперь явился перепел из клетки. Ну, как он может с этой птицей вступить в беседу о небесных и земных высотах? А рыба гунь, отправясь поутру с Куньлуньских пустырей, глядишь, уже своими плавниками задела за Гряду камней, а вечером ночует у Мэнчжу. Скажите мне, колючке из лужи в пять вершков, возможно ль с гунем измерять просторы широчайших вод на Цзяне и морях земли? Таким же порядком не только быть может средь птиц феникс-фэн или гунь среди рыб, ученые тоже такие бывают. Поверьте, мудрец своей колоссальной мыслью, прекраснейшим делом своим, один, совершенно один пребывает высоко над всеми вверху, а люди пошлейшей толпы – куда им опять же понять то, что делаю я, ваш подданный раб, государь?»

Циньские родичи царского дома и крупные чиновники обратились к Циньскому государю с таким представлением: «К нам приходят сюда люди от разных удельных князей, определяясь на циньскую службу. Они в большинстве случаев имеют в виду содействовать своими беседами изоляции циньского удела в интересах их собственных повелителей. Просим изгнать их всех без собственных повелителей. Просим изгнать их всех без исключения». Ли Сы по их приговору тоже очутился в числе изгоняемых. Тогда он подал государю рапорт, в котором писал следующее: