Искушение Анжелики - стр. 56
Стоя перед этой величественной старой дамой, возвышавшейся над ней на целую голову, твердой и суровой, как скала, но сейчас вдруг говорящей с нею независимо и беззаботно, Анжелика испытала странное чувство. Это было такое же ощущение нереальности происходящего, как то, которое посетило ее недавно, такое же сомнение в том, что она действительно находится здесь, ощущение, что окружающий пейзаж вдруг начинает плыть, а земля уходит из-под ног. Чувство, что пробуждение, хотя и близко, все никак не придет…
Но ничего не происходило. Природа словно замерла, и только воздух был полон запахов и гудения пчел.
Сара Уильямс вышла из зарослей штокроз и одним пальцем осторожно погладила их бело-розовые цветы.
– Теперь они довольны, – пробормотала она.
Она толкнула калитку и подошла к Анжелике, потом, сняв перчатку, сунула ее в сумку с садовыми инструментами, висящую у нее на поясе. Она не сводила глаз с иностранки, которая вчера привезла ей ее внучку.
– Вы встречались с королем Франции Людовиком Четырнадцатым? – спросила она. – Вы подходили к нему близко, говорили с ним? Да, говорили, это чувствуется сразу. На вас все еще лежит отблеск Солнца. Ах, вы француженки так грациозны!.. Давайте, пройдитесь, пройдитесь, – сказала она, взмахнув рукой, – пройдитесь немного передо мной…
Странная улыбка, поднимающая углы ее губ, стала заметнее, и Анжелике показалось, что она вот-вот рассмеется.
– Я становлюсь такой же, как дети. Мне тоже нравится все яркое, красивое, свежее…
Анжелика сделала несколько шагов, как и просила старая дама, потом повернула обратно. В ее зеленых глазах застыл вопрос, и сейчас у нее был вид удивленного ребенка. Сара Уильямс ее очаровала. Она стояла посреди дороги, которая служила также улицей и тропой и вела от леса до церкви на вершине холма, и оттого, что свет падал на нее сквозь зеленую листву высоких вязов, ее и без того восковые щеки казались еще бледнее. И все же высокая англичанка держалась так прямо, уперев одну руку в бок, и шея ее над маленьким гофрированным воротничком была так длинна и изящна, что ее осанке позавидовала бы любая королева. Под ее тонкой талией, сжатой тесным корсетом, юбка резко расширялась, ибо была надета на фижмы, то есть валик из черного бархата, носимый на бедрах. Такова была мода начала века, и Анжелика видела фижмы на своей матери и тетках. Но мантия черного платья старой дамы была короче, чем носили тогда, а подняв верхнюю и виднеющуюся из-под нее нижнюю юбку, фиолетовую, как баклажан, миссис Уильямс бестрепетно продемонстрировала, что обута она в сапоги для верховой езды, тоже черные, но изящные, в которых, наверное, было удобно ходить по мокрым от росы тропинкам и лугам.