Искушение Анжелики - стр. 30
Он улыбнулся, нежно и снисходительно.
– Они находят вас прекрасной, любовь моя, – прошептал он. – Они воздают вам должное. Мне нравится видеть их у ваших ног, ведь я не слишком ревнив. Они знают, что вы одной с ними крови, что вы француженка, и гордятся этим. Они той же породы, что и мы. Как бы далеко нас ни загнали, хоть на самый край земли, как несправедливо бы ни разлучали нас с соотечественниками, так будет всегда. Мне тоже нравится встречать здесь моих братьев-французов и читать в их искренних дерзких глазах восхищение, которое внушаете им вы. Это порода безумцев и упрямцев, и мы с вами, любовь моя, тоже принадлежим к ней. И так будет всегда!..
Рядом с ними темнела густая тень развесистой ивы, они сделали шаг и вошли в эту манящую тень, покинув яркий свет луны. Он обнял ее и нежно поцеловал в губы. Их охватило желание, их привычное и все же всегда удивительное желание, горячее, жгучее, всепоглощающее.
Но они не могли задерживаться. Скоро рассветет. К тому же здесь, в лесу, их могут увидеть. И они медленно пошли обратно в лагерь.
Они шли как во сне, окутанные своим желанием, этой тайной, этой приливной волной, которая их оживляла, этой сладкой болью подавленного влечения, которое не хотело их отпускать, и они улыбались друг другу заговорщическими улыбками, полными сожаления.
Для Анжелики лежащая на ее бедре рука Жоффрея таила в себе тысячу обещаний.
А прикосновение ее ноги приводило графа в восторг, сменяющийся мукой.
Это произойдет позже.
В Голдсборо через несколько дней. Со всей прелестью и остротой наслаждения, которое долго оттягивали. Оставшиеся часы будут тянуться долго, часы, полные предвкушения…
Они снова перекинулись несколькими словами с охраняющими лагерь часовыми.
В шалашах все спали.
Но Анжелика чувствовала себя слишком возбужденной и решила не ложиться. Она села у воды, обхватив руками колени и уткнувшись в них подбородком.
Она любовалась золотой гладью реки.
По воде, мало-помалу рассеиваясь, полосами стелился туман.
Анжелика чувствовала себя счастливой, ее переполняла трепещущая, нетерпеливая жажда жизни. Она наслаждалась не только тем, что им предстоит ночь любви, но и ее предвкушением. Жизнь сама решала, когда им заниматься любовью. Иногда они по многу дней усердно трудились, не думая о наслаждении, а потом один-единственный взгляд, одна нежная интонация внезапно воспламеняли их тела, кружили им головы, и их охватывала жадная потребность остаться наедине.
И тогда она погружалась в пьянящую тьму желания, тонула в том, что она называла про себя «золотой мглой», забывая обо всем, что ее окружало, и даже о самой жизни.