Искушение Амиля. Чужая жена - стр. 49
Но кто услышит меня? Звери, которые не отличаются от моего мужа ничем? Те, которые только что ударили меня вот так просто? Чужую женщину? Которая им ничего не сделала! Глупо было даже надеяться.
Остается только ждать приезда домой и верить, что я смогу хотя бы дышать в итоге.
Машина останавливается с таким же с визгом, и меня кидает от этого торможения вперед.
— Вылазь давай, — снова хватают за руку и выдергивают на улицу.
Крепкая хватка на предплечье, что не вырваться. И меняющиеся этажи, ведущие прямиком в ад.
Мужчина выталкивает меня из лифта, когда я начинаю сопротивляться. Но тут открывается дверь квартиры, и уже другие руки меня хватают и забирают.
Вот сейчас я и ощущаю себя в западне, сотканной из страха и боли.
— Ну, здравствуй, дорогая, — зловеще говорит на ухо муж, схватив за горло и прижав к себе спиной. А после разворачивает и смотрит в глаза.
Я читаю в них все оттенки ненависти и злости. Даже не вижу, как он делает замах и бьет меня кулаком в лицо. Падаю на спину, отлетая к двери, ведущей в гостиную.
В голове шумит, скула тут же набухает, я это чувствую. А через секунду пронзает новым ударом по ребрам.
Я не успеваю ничего понять. Я просто не в состоянии. Только короткие вдохи и такие же выдохи – это все, что он мне позволяет сделать.
Корчусь от агонии, охватившей меня. Тело скручивает так, что, кажется, ребра сломались и продырявили меня насквозь.
— Нагулялась, сука?
Я не вижу мужа, только чувствую новый пинок и еще один. Не кричу, не плачу… У меня нет на это ни сил, ни эмоций. Я жду, когда он закончит.
— Я спросил тебя, Ксения, — хватает за волосы и приближается к моему лицу своим, чтобы заглянуть в глаза.
От кончиков пальцев ног проходит мелкая судорога, и Толя отшвыривает меня от себя.
— Тварь. Стоило уехать, как ты… Я спросил, где ты, блядь, была? — орет, расхаживая по комнате.
Даже не заметила, как мы в гостиной оказались.
— Я была… — кое-как хрипами пытаюсь объяснить ему. — У Арины. Ты же сам сказал… сам сказал купить чертов купальник.
Наконец восстанавливаю дыхание и сквозь боль приподнимаюсь, облокачиваясь на стену спиной.
Морщусь от пронизывающей острыми кинжалами боли, но взгляд не опускаю больше.
Толик садится в кресло и закидывает одну ногу на другую.
— Где? — громыхает его голос в тишине гребаной квартиры.
— Что?
— Твой купальник? Я не вижу его, — ухмыляется, осматривая мое тело, которое я прикрываю в местах ударов трясущимися руками.
— В машине был. Твои ублюдки там оставили, когда я уронила пакеты на землю, пока они волокли меня, — выплевываю ответ, и тут же новая волна болевым импульсом проносится по мне, что ныть хочется. Но хоть волком вой… ничего мне не поможет.