Искупление - стр. 27
– Я приеду, – пообещала Алёна.
– Что случилось? – озабоченно спросил Денис.
– Дедушка умер…
Вдаваться в подробности – чей именно он дедушка – она не стала, и так вчера разоткровенничалась излишне.
– Сочувствую! – Денис скроил трагическое выражение.
Алёна раздражённо вздохнула. К чему эти пустые слова? Потом себя же одёрнула: а как он должен был реагировать? С каменным лицом сидеть? Да и сама она не лучше – вон как обрадовалась, узнав, что беда не с Максимом, а со стариком.
– Спасибо… – только и промолвила она.
***
***
«Прощание в ритуальном зале на Волжской. В два часа дня».
Слова отца эти два дня так и звучали в голове, вызывая непонятную нервозность.
Видеть его по-прежнему не хотелось, но не пойти – нельзя. Никак нельзя. Личные обиды в такие моменты кажутся ничтожными.
Денис подвёз её к назначенному часу. Алёна намеренно не приехала чуть раньше – не хотела лишних встреч и лишних разговоров. Да и пока ехали – просила Дениса не гнать, когда он вдруг спохватился, что время поджимает.
Он хоть в ритуальный зал за ней не увязался – слава богу, хватило такта.
Чмокнув в щёку – вроде нежность, а вроде и собственнический жест – Денис укатил. Договорились, что заедет к Алёне вечером.
Уж скорее бы вечер, подумала она, с тоской взглянув на серое приземистое здание.
Для себя она решила твёрдо – будет только на церемонии и на похоронах. А затем сразу уйдёт. На поминки ни за что не останется.
Перед массивными дверьми ритуального зала она вдруг заробела. Даже озноб пробрал. И неизвестно почему.
Суевериями она вообще-то не страдала, покойников не боялась. Три года назад вон целую ночь наедине с мёртвой матерью провела и ничего. Неужели так тревожно из-за отца?
Впрочем, ударяться в самокопания она не стала. Пересилив себя, приоткрыла двери. Юркнула в образовавшуюся щель и, стараясь не смотреть по сторонам, бочком-бочком вдоль стены подобралась ближе.
Людей в зале было очень много. Они стояли тесным кольцом вокруг постамента, на котором, как можно было догадаться, возлежал гроб с усопшим.
Отца, Артёма, Жанну Валерьевну она не видела. Их, видимо, загораживали чужие спины. И хорошо. Если она не видит отца, то, значит, и он её не видит.
Прощальную церемонию вёл почему-то священнослужитель, что немного удивило Алёну – ни за отцом, ни за Жанной Валерьевной, ни за остальными членами семейства особой религиозности она не замечала. Более того, отец всегда весьма категорично отстаивал свои атеистические убеждения, когда заходила речь о небоустройстве. Впрочем, то могла быть воля покойного, а с покойными не спорят.