Искупление - стр. 12

– Матвейкой, – не смолчала Аксинья.

– Что?

– Матвейкой его зовут.

– Да хоть святым Матфеем зовите.

– Не богохульствуй, София.

– Не тебе, Оксюшка, проповеди мне читать.

– Да не кричи ты.

– Матушка, вы выбирайте. Или оборванец этот – или я с внуком вашим.

– Воля твоя.

Аксинья поразилась спокойствию матери. Не безделицей угрожает Софья – внука собирается увезти из отчего дома… Может, пустые угрозы сварливой бабы, а может, и скверное будущее разлученной семьи.

– Хотите вы, чтобы мы уехали? Да? – допрашивала Софья.

– Не хочу. Мне Васятка дорог, он кровь сына моего, Феденьки.

– Тогда выгоните Грязного. Не нужен Шпынь-голова нам!

– Так не могу из двух внуков одного выбрать.

Софья осела на лавку, скомкала в руках подол платья.

– Внука? Это что ж получается?

– Брат он твоему Ваське. Сын Федин.

– Да как же… Чей?

– Соседка одна… Не устояла…

– Замужняя шлында? Были разговоры, слышала да уши закрывала. Очередной позор на дом наш!

Матвейка с Васяткой возились, не вникая в распри взрослых. Младший вцепился в хвост кота, а старший отцеплял ручонки его. Уголек возмущенно мяукнул, вырвавшись из плена, вскочил на поставец и спрятался за большим кувшином. Тот зашатался, упал на пол и разлетелся на черепки. Как худой мир в избе Вороновых.

Все посмотрели на разбитую посуду. Аксинья опустилась на колени перед кувшином. Жаль. Доброе судно[3], с отцовским клеймом на донце.

– Машка родила его. В нашей бане родила. От моего сына. – Анна вдавливала слова в растерянное лицо невестки.

– Так, может, не его. Мало ли с кем…

– Ты посмотри на Матвейку. Он на Федьку похож боле, чем Васька. Лицо одно, повадки те же. Мой внук.

В далеком 1598 году открылся грех замужней соседки Марии. Понесла она не от маломощного Матвея Фуфлыги, законного мужа, а от Федьки Ворона. Припадочный Федька мужчиной в деревне не считался, но обрюхатил Машку во время одной из жарких ночей. Муж бабу избил и выгнал из дому. Вороновы ее приютили, но огласки боялись пуще пожара. Машку муж все ж простил, забрал вместе с сыном, нареченным в честь него, из Еловой уехал. С той поры Вороновы ничего не знали о судьбе Матвейки. Рождество 1608 года вернуло Анне внука, а Аксинье – братича[4].

– Софья, дай детишкам коврижек.

Молодуха отворила дверь, впустила в избу морозный воздух и стайку колядующих девок и парней в вывернутых тулупах, с измазанными золой лицами и куражом в глазах.

– Угощайся, коляда, – протянула Софья коврижки.