ему подчиняться, сделать всё, что он попросит. Его слова производили на меня массу впечатлений. Хотелось даже пойти на
любой грех ради него. А искушал он меня знатно. Зная о моей слабости к сладкому, он взмахнул рукой наколдовал стол, едва ли не ломившийся от различных угощений в виде тортов, кексов, блинов (по сути, они тоже сладкие, если туда вместо мяса или же капусты добавить творог или сахар), нескольких видов печенья, мороженого (каким образом оно не таяло, я уточнять не стала, да и не подумала бы в тот момент), пирожных, пирогов и так далее. Этому греху я смогла-таки противостоять и без помощи Люцинеля. А вот со следующими было немного сложнее. Демон, понимая, что чревоугодием меня не сломить, начал применять все другие грехи, дабы заполучить мою душу к себе в ряды. Он показывал мне искаженную реальность, где Даша целовала Витю – моего самого первого парня, с которым я встречалась ещё до того, как погибли мои родители с младшей сестрой. Конечно, это выглядело максимально реалистично, с одной стороны, но вот с другой… Где-то на задворках сознания ч понимала, что этого никогда не было и что Даша
всегда считала Витю своим названным братом, ведь дружила с ним с самого детства и продолжала общение даже когда он со своей семьёй переехал за границу, где его мать в пух и прах рассорилась с отцом Вити и ушла от него к итальянцу, после чего сам Витя вместе с отцом вернулся в Россию спустя долгие годы жизни за рубежом.
«Молодец, борешься!» – слышала я у себя в голове голос Люцинеля. А Люцинеля ли? Быть может, и это было лишь наваждением от демона?
Дальше была зависть. Мне показали то, как родители, обожавшие Люсеньку, давали ей всё в то время как у меня самой в детстве ничего толком не было, кроме пары советских кукол, подаренных мне бабушкой по папиной линии, и старенькой, потёртой Библии, которую отец в порыве гнева сжёг у камине, который был у нас в гостиной.
Тогда я была готова позеленеть от зависти, быть может, даже в самом прямом смысле из всех возможных. Клянусь, я почти ослепла от испытываемых мною эмоций в тот момент. Я ведь была готова всего лишь на одно мгновение прервать их идиллию и убить всех.
На этом грехе моя воля почти что сломалась. Люцинель снова вмешался вовремя, сказав мне:
– Арина, не смей поддаваться его сладким речам! Слышишь? Не смей! Ты должна бороться! Ты можешь это, я знаю! Если б это было не так, Отец бы ни за что не доверил тебе роль моей подопечной, способной помочь мне искупить все грехи и вернуть крылья.
И его слова подействовали на меня. Я тут же словно очнулась от наваждения. В очередной раз поблагодарив его ща помощь, я, решила, что могу хотя бы попытаться изгнать демона, хоть и понимала, что я, по сравнению с ним и Люцирелем,
