Искра - стр. 14
По правде, я была сродни загнанному в клетку животному, готовая снести эту дверь голыми руками, когда стражники держали меня взаперти, но признаваться в этом сейчас не готова. Не Рипу.
Рип снисходительно приподнимает бровь.
– Правда? Выходит, мне послышалось, как ты кричишь и умоляешь тебя выпустить?
Дело – дрянь.
Требуется немало усилий, чтобы не обличить свои истинные чувства, особенно когда он стоит так близко.
– Возможно, эта уродливая ветвистая корона сдавила тебе голову, и у тебя возникли проблемы со слухом.
К моему превеликому разочарованию, он ухмыляется. Ненавижу, что при виде этой ухмылки у меня внутри все трепещет.
И хотя между нами едва ли метр, Рип наклоняется вперед, и я задерживаю дыхание. Он крадет весь воздух, и кровь в венах стучит, как дергающаяся на привязи собака.
Стоя вплотную ко мне, Рип наклоняет голову, а свою мне приходится запрокинуть. Мы смотрим друг на друга, и наши скрещенные взгляды полны смешанных чувств без надежды их истолковать.
Что таится в безмолвных, бурлящих глазах этого мужчины? Почему я чувствую, будто меня подавляют изнутри? Рип обладает надо мной властью, которая никоим образом не связана с его аурой, а имеет отношение только к тому, как мой взгляд опускается на его губы, когда он резко втягивает воздух.
Он снова отвечает мне сводящей с ума ухмылкой.
– Хм, а мне нравится твой гнев, Золотая пташка. Если только он направлен не на меня.
Я открываю рот, чтобы наорать на него, но не успеваю даже вымолвить и слово, когда он опускает руку и хватает одну из моих лент. Я замираю, а сердце сбивается с ритма.
Мы оба смотрим на ленту, которую он держит в руках, а когда Рип с нежностью гладит шелковистую золотую длину, у меня перехватывает дыхание.
Лента, словно мурлыча, легонько трепещет между его указательным и большим пальцами. По оставшимся пробегает дрожь, каждая с облегчением опадает, словно тоже чувствует его прикосновение. По рукам у меня бегут мурашки, когда Рип продолжает гладить ленту, даря ей такое спокойствие, какое мне прежде не доводилось ощущать.
Я должна выдернуть ее. Должна отступить. Должна сделать хотя бы что-то и проложить между нами дистанцию.
Но я этого не делаю. Не делаю и даже не могу признаться почему.
Его близость, его взгляд путают мои мысли. Я не могу соображать, чувствуя на лице его дыхание, его едва ощутимое прикосновение.
Я должна помнить, кто он такой, на что способен. Должна теперь пуще прежнего быть настороже.
– Тебе приходится их прятать, – тихо говорит он, и по какой-то причине глаза снова начинают слезиться.