Искатели Абсолюта. В преддверии бури - стр. 13

Есть в Гартен-онарэ место, о котором мало кто знает. Его показал мне мастер Геон, что обучал нас боевым искусствам. Мечи, шесты, палаши, рапиры и ещё множество колющих, рубящих, режущих и прочих приспособлений для убийства, в чьих названиях запутаться столь же легко, сколь сложно научиться ими пользоваться – Геон великолепно владел ими всеми. Поговаривали даже, что он уж который год подряд безоговорочно побеждал на состязаниях, устраиваемых перед сезоном сбора урожая в Вольницах для лучших и сильнейших бойцов. Я в это верила твёрдо – ибо только такой боец, как Геон, был способен научить своему искусству меня.

Это было второй моей страстью после магии. Второй, но не менее важной. И так же, как с магией, мои успехи в этом поначалу были, мягко говоря, совершенно никудышными. Нет, конечно, я знала, как правильно наложить стрелу на тетиву лука и как нанести удар мечом, как передвигаться в бою и обманывать противника, назубок помнила все финты и уклоны, сложные связки ударов и уходов, но, когда дело доходило до схватки – я проигрывала. Будто мутная пелена застилала разум, заставляя забыть всё изученное, руки и ноги казались скованными пудовыми кандалами, замедляющими движения, а крепкий тренировочный меч становился неуклюжей палкой, невесть зачем взятой в ладони. С каждого урока я возвращалась, охая и постанывая от боли, и принималась зализывать синяки и ссадины, полученные от других учениц, включая Соэр.

Нам, магам, разрешалось не посещать занятия воинскими искусствами, и большинство, попробовав однажды на себе, как сильно может болеть ушибленная конечность, и как уродливо смотрятся на милых девичьих личиках фиолетово-чёрные синяки и ссадины, довольно быстро приходили к мысли, что этим дозволением стоит воспользоваться. Я же упорно являлась на каждый урок, и, стыдясь своих никудышных попыток, пробовала снова и снова. Мастер неизменно смотрел на эти потуги с плохо скрываемой смесью жалости и недоумения – в его понимании магу, тем более стихийному (иными словами, боевому, поскольку вполне мирных погодников он презирал глубоко и безжалостно) вовсе незачем было уметь махать кулаками да отточенными железками, куда уж проще кинуть огненный шар или вызвать землетрясение, попросту не подпустив к себе врагов и на полёт стрелы.

И всё же – ему нравилось моё упрямство.

И вот, когда после очередной неудачи, я сидела у края арены, утирая кровь из разбитого носа и придерживая у головы холодную, мокрую тряпицу, на меня упала тень, гораздо более плотная, чем кружевной след кипарисов, под которым я пряталась от жаркого солнца. Я подняла глаза, разглядывая подошедшего.