«Искал не злата, не честей». Том 1 - стр. 19
«Напрасно я бегу к сионским высотам,
Грех алчный гонится за мною по пятам»
Вряд ли я допускаю опечатку, если обозначу авторскую позицию – стихи Пушкина одинаково нужны для сильных и слабых мира сего, для богатых и нищих, дервишей и каликов, для школьника и президента, студента и премьер – министра. Они – стражник первичного психического и мыслительного генетического материала, генетического кода нации, однажды вскрытого в истории библейским анатомическим ножом: «Любое процветание силою берется и применяющие усилие восхищения достойны» (Матфей).
Его поэзия заставляет задуматься с первых нот произношения, ибо она прорывает планктонную блокаду двуногих особей, болезнь рода человеческого – нищету дух и грошовый уют, когда «…копейка есть солнце в жизненной орбите» – бледная пыль на лице Вечности: проявляется золотым ключом апостола Петра, открывающим врата рая, магическую Державу, пробуждающую в человеке Жажду к победе, Волю к победе, Саму Победу: «Я дам ключ тому, кто увидит дверь» (Библ.). И тогда, будет именно так: «…И прежний Илион восстанет вновь из праха. Быстрее, чем он был разрушен и сожжен. А отпрыск Гектора займет Приамов трон» – Жан Расин.
Его поэзия дерзкая и самовольная, предлагающая сломать «иглу Кащея», образное народное воплощение силы духа и силы цели, совершить подвиг Геракла, достав из сада Гесперид золотые яблоки, сродни живой воде, дающей вечную молодость, дерзость, страсть. Она согрета лучами разума и говорит она голосом правды. И не допускает, чтобы Родина была «погублена деревянным конем» – сдать империю врагу (по примеру гибели Трои):
Кому порок наш не беда?
Кто не наскучит никогда?
Можно безоговорочно сравнить стихи Пушкина с лоцией, подробной картой позитивного мышления и и настроения, духовным талисманом для тех, кто носит в своем маленьком сердце собственное величие. Поэт отдает частицу души и себя, отделяя тень, страхи и сомнения от мыслей и духа. Говоря словами У. Шекспира, он «Смуту преодолевает противоборством» и авторским дополнением – энергичными и с искренней историей сюжетами, заквашенных на древней эволюционной семантической аллегории: «Кому не ведомы дороги тому судьба и крыльев не дает».
Он не устилал свой дом эвбейским мрамором и «золото копий Соломона» ему было неведомо. Он расцвечивал сердца и ум граждан плодами поэтического просвещения, потому что знал, что «не камни или дерево служат основанием государству, а ум его граждан».
И как Архимед некогда, (согласно преданию, когда Архимеда натирали маслом, он продолжал чертить формулы математики на своем смазанном теле), Пушкин позволил засверкать культуре нации ярче, выразительнее и убедительнее: