Исход. Апокалипсис в шляпе, заместо кролика - стр. 127

Так что господину Орлову нужно как следует подумать, прежде чем дать возможность Семирамиду Петровичу начать его сбивать со своего прежнего умственного толку и благоразумия. Ну и господин Орлов, всё это отлично понимая, обратился за поддержкой к своему стакану, наполненного крепчайшим напитком, который всегда укреплял его дух на время, чего не скажешь о крепости его здравомыслия, которое на тоже время изменялось до неузнаваемости.

– За наше верование. – Подняв свой стакан, говорит тост Орлов, не сводя своего всё примечающего взгляда с Семирамида Петровича. А Семирамид Петрович уже заждался, когда Орлов, наконец-то, даст сигнал к началу смачивания горла, и он не обращает особого внимание на все эти скрытые посылы, заключённые в словах Орлова.

И вот стаканы осушены, поставлены на стол, а сами выпивохи уже закусили кислоту в своих лицах, и Семирамид Петрович, откинувшись в своём кресле, посмев закинуть ногу на ногу, – как-никак, он на данный момент главное лицо, – созерцательно посмотрел на Орлова, который теперь ему отчасти видится в дымке своего пренебрежения, которая начала образовываться в результате действия принятого внутрь крепкого напитка, и сделав глубокий вдох, который должен был привести во внимательное к нему состояние Орлова и заодно привести его в волнительное состояние души (мало ли он чего тут ему расскажет), приступил к рассказу.

– Жили, были старик со ста…– здесь Семирамид Петрович по известным только ему причинам сбивается, а то, что думает на этот счёт Орлов совсем неважно, затем мысленно себя поправляет и продолжает свой рассказ с небольшими правками в первоначальную версию.

– Нет, – говорит Семирамид Петрович, – слишком я забежал вперёд. А жила, была ещё задолго до этого прожитого большую часть своей жизни времени молодая пара, ещё влюблённая друг в друга и не успевшая ещё через бытовые проблемы попортить жизнь друг другу, и познать себя и своего партнёра в ненависти и пренебрежении опять же друг к другу. Где их впереди ждёт и горе и радость в своей дозированной норме, как на то за них рассчитала их судьба, а не они сами, хоть об этом и заявляли во всеуслышание в ЗАГСе, когда там давали клятву на верность друг другу, обещая все эти радости и горе преодолевать всегда вместе, а не как это у них в реальности получится. Где, как оказалось, радость иногда получать по раздельности куда как интересней этой совместной обыденности, которая затирает остроту ощущений, а горе уж такая субстанция, что оно всегда только отдельно в полной мере ощущается и понимается. Но до этого понимания ещё далеко и сейчас говорить не ко времени. – Сделал знаковую оговорку Семирамид Петрович, а Орлов отлично его понял, наполнив по-новому стаканы. После чего они (стаканы) без всякого предисловия приговариваются к своему осушению и Семирамид Петрович, ещё не прожевав колбасную нарезку, пустился дальше в свои объяснения.