Ищу пропажу с нежным сердцем! - стр. 26
И сейчас прокурорское наставление находило реальное воплощение в образе Константина Таранова. Лицо свидетеля приобрело меловый оттенок. Состояние сфинктера, естественно, не подлежало проверке на ощупь, но, судя по тому, как он с одышкой астматика вдруг принялся всхлипывать своей «носопыркой» на противоположном конце тела, оно было близким к критическому. Впрочем, слесарь-ремонтник попробовал «потрепыхаться» под прокурорским прессом, неуверенно и жалко заявив:
– В-вы…Вы…Вы не име-имеете права…Я буду жаловаться…
– Кому и как?! – желчно хохотнул Иван Иванович. – Дальше приёмной не выпустит сержант, что привёл вас сюда. Вышестоящему прокурору? Да бога ради! Я ему, как и вам, предъявлю Уголовный кодекс. А со лжесвидетелями в наших инстанциях расправа одинаково коротка и неумолима. Читайте часть вторую статьи 182…За заведомо ложные показания с искусственным созданием доказательств – от двух до семи лет лишения свободы.
И Иван Иванович с апломбом сунул под нос Таранову свод уголовных законов. Теперь Костантин шмыгал и откашливался синхронно и беспрерывно. Пулемётной очередью. А мочку уха оттягивал чуть не до пупка.
Прокурор был назначен на должность три года тому назад и приехал в Чусовой из отдалённой местности. Откуда-то с Севера. О нём в городе росла и ширилась молва как о злом и беспощадном борце с нарушителями. Невысокого роста, подтянутый, мобилизованный до предела, нацеленный на избранный объект подобно акуле, он кумулятивной торпедой пронзал препятствия. От него шарахались, словно от опасной бритвы, даже и непричастные к нарушениям закона люди: вдруг и им ненароком ни за что ни про что голову оттяпают. Рубака-прокурор, вкупе со «щетиной беззакония», запросто мог сбрить и «зазевавшуюся бородавку».
Вот и Таранова не могли миновать людские досужие пересуды про нравы сурового надзирателя за исполнением законов. И слесарь-ремонтник Костя сник.
– Прочитали? – забирая кодекс, пронзил Иван Иванович противника стального цвета глазами, словно лучами лазера.
– П-прочитал.
– Оценили?
– О-оценил.
– А теперь скажите: что вам известно о ссоре между Алякиными в ту ночь?
– Про какую ссору? – всё же попытался прикинуться дурачком Таранов.
– Да вот про какую! – гневно грохнул по столу кулаком прокурор так, что из графина вылетела стеклянная пробка-рюмочка и, пролетев по замысловатой параболе, плюхнулась точнёхонько свидетелю на колени.
Тот аж подпрыгнул! Иван Иванович забрал у него летающую принадлежность и с остервенением буквально втёр в руки мелкопакостного лгунишки протокол допроса его жены: