Ищу пропажу с нежным сердцем! - стр. 24

3

Утром следующего дня, в порядке подготовки к заслушиванию вопроса о

нераскрытых тяжких деяниях, прокурор затребовал соответствующие материалы к себе. Шеф был чрезвычайно «заводным» мужиком. «Впрягшись в телегу», он тянул «воз» до конца – не взирая на лица и звания. Пусть морда в крови, но вперёд и только вперёд. Соответственно и ход поисков Алякиной Иван Иванович держал под пристальным контролем. Должно быть, он испытывал известное неудобство от того, что возбудил дело с крайне туманными перспективами.

Прочитав увёртливые разглагольствования Тарановой, шеф досадливо закряхтел:

– Юлит, пройдоха! Ладно, коли они крутят, то и мы их раскрутим. Ну-ка, Гордей Михайлович, доставьте ко мне третьего парня из их компании. Я сам его потягаю. Неженатого. Как его…

– Петра Поморцева? – подсказал ему Полунин.

– Во-во. Его самого.

– Он, Иван Иванович, шофёр-дальнобойщик. Пока в рейсе.

– Чёрт с ним, тогда давай срочно мужа этой…Инны…

– Таранова?

– Да. Одна нога – здесь, другая – там!

– Так говорят, Иван Иванович, про бестолкового сапёра, – сострил Гордей, выходя из кабинета.

Час спустя 26-летний слесарь-ремонтник Константин Таранов уже сидел в прокурорском кабинете перед Иваном Ивановичем и Гордеем. Свидетель напряжённо и часто моргал белесоватыми ресницами и периодически приглаживал пшеничного цвета чубчик. От острого душевного дискомфорта, распиравшего его изнутри, – не каждый день тебя лицезреет прокурор, – он беспрерывно шмыгал носом и покашливал: «Кгм-кгм…Кгм-кгм…». Спохватываясь, свидетель дёргал себя за мочку уха. Тогда сопения и покашливания прекращались.

От психотерапевтов Гордей был наслышан о приёме переключения, к которому прибег Таранов. Таким образом избавляются от одной вредной и видимой привычки, но приобретают новую – менее заметную для окружающих. Приблизительно так же, специально напугав из-за угла, несчастного избавляют от икоты, но «вознаграждают» заиканием. «Переживаешь, Костян? – с несвойственным для себя злорадством, констатировал в уме Полунин. – Ничего, попереживай, попереживай – полезно».

Шеф, умышленно устроивший вызванному основательную временную выдержку, оторвался, наконец, от груды бумаг и представился ему. Он устно установил личность Таранова и дотошно изучил его паспорт, демонстративно оставив документ на столе перед собой. Произведя столь недвусмысленное конклюдентное внушение, Иван Иванович измерил Константина тяжёлым взором и объявил тому, что допрос производится с участием следователя прокуратуры Полунина и с записью показаний на магнитофонную ленту.