Ищейка - стр. 9
Калеб качает головой.
– Он совсем выпустил вожжи из рук, – бормочет он себе под нос.
– Кто? – спрашиваю я.
– А ты как думаешь? Конечно, король Малькольм.
У меня глаза становятся как блюдца. Уже третий раз за последние месяцы Калеб неодобрительно отзывается о короле. Раньше никогда такого не было.
– Уверена, он делает все, что может.
Калеб щелкает языком.
– Трудно погасить протесты или подавить бунт, если ты слишком занят охотой, или игрой, или женщиной, которая тебе не жена.
У меня краснеют щеки.
– Такие разговоры – измена!
Он пожимает плечами:
– Может быть. Но ты ведь знаешь, что это правда.
Я молчу.
– Малькольм должен от него избавиться, – продолжает Калеб. – Или мы должны. Иначе этим бунтам не будет конца.
Он, от которого необходимо избавиться, – это Николас Пирвил, колдун и вождь реформистов – так называют себя те, кто поддерживает магию. Не все реформисты непременно колдуны, но все они стремятся к одной и той же цели: реформировать антимагические законы, отменить Тринадцатую Скрижаль, прекратить сожжения.
Николас Пирвил ничем бы не должен был отличаться от прочих колдунов – от тех, кого мы разыскиваем, ловим и приводим на костер. Но когда Малькольм еще не был королем, его отец обратился к Николасу за помощью. Пригласил его ко двору, просил его совета, пытался найти способ мирного сосуществования для реформистов и охранителей – так реформисты называют противников магии.
Вскоре он стал самым сильным колдуном Энглии – не только из-за исключительных магических умений, но и благодаря своему влиянию. Он был умелым политиком, к его словам прислушивался король. Он получил место в королевском совете и даже привел туда своих людей. Это немыслимо, говорили его противники. Такого не должно было случиться.
И они были правы.
А через пять лет после этого они уже были мертвы, а с ними еще половина Энглии. Убиты чумой, которую запустил Николас: заговор с целью убийства врагов, ослабления страны и утверждения себя на троне – все в одном подходящем проклятии. Но Николас не рассчитывал, что выживут Малькольм или Блэквелл.
– Возможно, – говорю я. – Но трудно поймать невидимку.
– Так надо, наверное, чуть сильнее постараться. – Калеб оглядывает грубую шерстяную куртку и кривится. – Я не для того учился целый год, чтобы одеваться как поистрепавшийся сквайр. Да и ты вряд ли рада носить вот это.
Он показывает на мое уродливое коричневое платье горничной. После начала восстания главной мишенью для реформистов стали ищейки. Вот почему Блэквелл велел нам не носить официальную форму, скрывать свою личность, вот почему он послал нас жить в Рэйвенскорт, не выделяясь среди прочих слуг короля. И вот почему я сегодня отвлеклась, почему сделала ошибку. Потому что если бы мне не надо было возвращаться в Рэйвенскорт… Я снова сжимаю руку в кармане.