Исчисление времени - стр. 103
– Хватит с них и миски супа, – вмешался в разговор Троцкий.
– Нет, – строго одернул его Ленин, – штаны нужны. В России холодно, без штанов они взбунтуются и с нами сделают то же самое, что и со своими барами, их-то, крестьян этих, вон сколько много, и все евреев живьем сожрать готовы, без горчицы, спят и во сне видят, как бы где еврея, будто ненароком, придушить. Так что штаны – дадим, и миску супа. И талон на хлебную пайку. А больше – ни-ни.
– Но так можно и весь народ перевести, – удивился Сталин.
– Нам-то что за печаль об этом народе? Вы грузин, я еврей, пропади он пропадом, этот русский народ, его и монголы чуть было не передушили, да живуч, сволочь, опять расплодился. А уж если о крестьянах речь, так их даже писатель из нижегородских мещан Горький за скот почитает и на дух не переносит. Да что там, немытый босяк Горький, сам смердячий, как онуча, писатель Тургенев, из баринов барин, но и он писал в своем Париже сидя, что если русский народ извести под корень, то никому от этого никаких неудобств, а паче печали не будет. Русского крестьянина нужно грабить, грабить и еще раз грабить. С него все, что с гуся вода, а нам доход, денежки. Даже Пушкин, уж на что был обезьяна, и тот писал, стричь, мол, надо, стричь, а мы и обстрижем и шкуру спустим, новая нарастет. Крестьян в России мы изничтожим, как колорадских жуков, как гусениц на капустных грядках. А землю будут пахать трактора.
Сталин недоверчиво посмотрел на Ленина.
– Наш Сталин ничего не знает про трактор, – весело подмигнул Ленин Троцкому и добродушно объяснил Сталину, – трактор – это такая машина, станок, но не на заводе стоит, а в поле. С виду похож на мужика с квадратной головой, вместо ног два колеса и с сохой – соха вся металлическая, и никакой лошади не нужно. В квадратной этой голове сверху маленькая крышечка, – открыл, залил ведро керосина и всех хлопот, трактор поле вспашет, поборонует и рожь и пшеничку посеет. А если тебе, дорогой наш товарищ Сталин, станет скучно на все это смотреть и захочется старого пейзажа, так мы снарядим художника Малевича, он этот трактор быстренько красками распишет-разукрасит – не отличишь от живого мужика. Трактор придумал в Америке один еврей по фамилии Форд, потому что индейцев так и не удалось заставить землю пахать. А зимой, когда пахать уже не нужно, этот трактор сапоги шьет. У него сбоку дверка, засыпаешь туда мелких гвоздиков побольше, закладываешь кожу, подметки. И он стучит как швейная машинка «Зингер» – смотришь, и сапоги готовы, и нужный размер. Пьяный сапожник иной раз перепутает и вместо пары зафигачит два левых или два правых сапога. А трактор ошибиться не может, потому что это наукой не предусмотрено. С ним никаких хлопот, одни удобства. А с русским крестьянином, с этим косопузым мужичишкой в лаптях по имени и по фамилии Платон Каратаев, – никакого сравнения. Увидел бы граф Толстой этот трактор, пришел бы в полное восхищение и восторг. Да и скажу тебе по секрету, все это хлебопашество не первой головы дело. Ведь когда мы всех русских перебьем, подойдет очередь всяких разных венгерцев, а потом немцев да французов с испанцами – мы этим испанцам такое устроим, забудут про свою корриду. А потом и Англия, и Североамериканские Штаты – на наш век хватит, а после нас хоть коммунизм, нам еще и памятники поставят. Но пока тракторов нехватка, крестьян убивать нужно понемногу, вот, как товарищ Троцкий военспецов – использовал – убил, использовал – убил, по мере надобности и по очереди, без сутолоки и суматохи. Прежде чем их всех перебить, нужно заводы построить, фабрики, чтобы пушки изготовлять и винтовки, да и те же трактора – их ведь на заводах делают.