Ирод Великий - стр. 32

. В тот год воевавшая сама с собой, а заодно и с царем арабов Аретом III Иудея вдруг накликала на себя напасть. Твердой поступью пришел на священную для всех иудеев землю Рим, пришел своими непобедимыми легионами да легкокрылой конницей. И едва иудеи успели омыть залитые кровью улицы и парадные залы дворцов, как захватчики начали насаждать свои порядки, уча малых сих, как им теперь следует жить, за кого богов молить, на кого равняться.

Да, с Римом не поспоришь, к тому же Рим серьезно с Иудеей и не собирался воевать. А так, явился в лице римского военачальника Помпея[25] для усмирения беспрестанно бесчинствовавших в Сирии потомков соратника Александра Великого Селевка, а заодно и придавил своей пятой не в меру развоевавшуюся Иудею, осадив Аристобула и уничтожив всех, кто имел неосторожность быть в этот момент близ узурпатора и не прикинулся мертвым. Таким образом Сирия и Иудея сделались римскими провинциями. После этого арабский царь был вынужден отозвать свои войска, а оба несостоявшихся царя иудейских – Гиркан с извечным своим министром Антипатром и Аристобул с сыновьями Александром II и Антигоном II[26], да еще и золотым виноградным деревом стоимостью в пятьсот талантов, приобретенным специально в подарок благородному Помпею, чтобы судил как надо, смиренно отправились пред светлые очи законного представителя великого Рима, ставка которого на тот момент в то время располагалась в Дамаске. С тем, чтобы тот рассудил их и решил, кому носить царскую диадему, миниатюрный свиток Торы на правой руке, а кому покинуть родные земли, а может быть, и белый свет на вечные времена.

Грозным взором смерил Помпей обоих братьев, вызвав ужас в их сердцах, а как узрел золотое дерево, и вовсе точно ума лишился. Недвусмысленно дорогим оказался подарочек Аристобулов, примешь такой – потом отдаривать устанешь. Впрочем, не за золотом и драгоценными камнями, не за прелестными наложницами и веселыми праздниками явился наглый проситель, но желая иметь все и с высоты трона плевать презренно на соблазнившегося блеском злата старого и прославленного воина. Так рассудил Помпей, после чего осерчал на Аристобула, и, как бы приятен ни был он ему, решил ни по чем мерзавца к власти не допущать.

Но прежде чем решить вопрос между братьями, окинул божественным взором Помпей пределы благословенной Иудеи, отметив, что благодаря Александру Яннаю та не в меру расширилась во все стороны, всосав в себя соседние греческие города. После чего отсек одним росчерком стилоса все поселения греческого типа, оставив Иудею без портов, необходимых ей настолько, насколько крабу желательно иметь все свои ноги и загребущие клешни. Рассмотрев, что у него получилось, признал Помпей, что негоже теперь, после того, как Иудея сделалась римской, называть правителя ее царем. И от щедрот своих пожаловал не ожидавшему уже милости Гиркану титул этнарха, с правом передачи его от отца к сыну. Издревле правившим Хасмонеям доверие оказывал. Брата же его вместе с сыновьями, дабы не мутили больше воды, забрал с собой в Рим, назначив им там развлекать своими рассказами да забавным видом благородных патрициев, магистратов, сенаторов и всех тех, кто поглазеть на этаких чудо-юд возжелал бы, да охочего до забав Цезаря потешить.