Интервью - стр. 14
Эта беседа состоялась в маленькой библиотеке в офисе издательства «Скрибнерс» в знойный летний полдень. Мистер Вулф, недавно вернувшийся из годичной поездки за границу по стипендии Гуггенхайма, жил в Бруклине, пытаясь привести в порядок рукопись еще одного огромного романа, «Ярмарка в октябре». Он работал над ней все утро и прервался как раз к тому времени, когда приехал из Бруклина, чтобы дать интервью.
Я без труда узнала его, когда он вышел из лифта на пятом этаже. Томаса Вулфа не может быть два. Этот автор романов о титанах – сам титан, шесть футов четыре дюйма ростом, кареглазый, темноволосый гигант. И пока он беседовал в маленькой библиотеке, он показался мне искренним, довольно серьезным молодым человеком, неистощимо терпеливым к требованиям своего инквизитора. Его опыт, как я поняла, примерно совпадает с опытом его героя, Юджина Ганта. Не то чтобы «Взгляни на дом свой, Ангел» можно было воспринимать буквально как автобиографию. Но его автор, как и его герой, получил образование в университете Северной Каролины в Чапел-Хилле, который в романе называется Пулпит-Хилл, и, похоже, он разделял некоторые впечатления Юджина о военном времени в Норфолке, Ньюпорт-Ньюсе и Лэнгли-Филд, штат Вирджиния. Роман заканчивается намерением Юджина получить степень магистра в Гарварде. С этого момента можно начать рассказ самого мистера Вулфа, ведь он действительно поступил в Гарвард и пробыл там три года.
«Новая Англия была прекрасна для меня – прекрасна и сейчас. На самом деле, сейчас я ищу место на побережье Мэна, чтобы отдохнуть этим летом, – говорит он. – Я думаю, что южанам свойственно испытывать тоску, почти тоску по дому, по Новой Англии. Если в результате Гражданской войны и осталась какая-то горечь, то я ее не испытал».
«Для себя я думаю, что отчасти меня привлекли зимы Новой Англии. Наши зимы в Эшвилле, конечно, не совсем мягкие; у нас бывает снег, но не такой, как в Новой Англии. Для меня, учившегося в Гарварде, в снеге было что-то сказочно прекрасное. В воздухе перед наступлением метели витает какое-то ощущение, почти запах снега, который оказывает на меня сильное воздействие. А когда снег приходит и шаги затихают, я чувствую себя так, словно должен быть счастлив, если бы снег шел вечно. Я чувствую, что никогда не пишу так хорошо, как в снежную ночь».
«Но, конечно, в эти три года в Бостоне были и другие впечатления. В то время меня переполнял ненасытный, почти жестокий аппетит к литературе и жизни. Я не мог насытиться ни тем, ни другим. Я хотел прочесть каждый том в библиотеке Уиденера и одновременно хотел быть с людьми, видеть их, понимать их. Мне потребовалось много времени, чтобы подстроить свою жизнь под требования этих двух почти противоречивых желаний».