Интернатские. Мы – интернатские - стр. 5
Немудрено, что именно к Танкисту и примчался, ни свет, ни заря сам не свой, запыхавшийся и испуганный Академик. От его сбивчивого рассказа суровому ветерану стало не по себе. Похмелье как рукой сняло. Ни минуты не мешкая, вооружившись топором и ломом, побежали вместе к складам, из зарешеченных окон и сквозь дверные щели которых сочился едкий дым. С помощью прихваченных инструментов начали пробиваться внутрь.
На центральном складе в это время шла отчаянная борьба с огнём. Нет, братья Павлуха и Митяй Тимохины, взявшиеся вдвоём, без единого взрослого, коих звать на помощь было просто некогда, тушить разгорающийся с каждой минутой пожар, не были самоубийцами. Напротив – они очень хотели жить. А боролись сейчас со своим злейшим на всю оставшуюся жизнь врагом так самоотверженно и смело, изо всех мальчишеских сил по простой причине: как же можно допустить, чтобы ненасытное пламя сожрало продукты и одежду, предназначенные для их друзей-интернатовцев, оставив всех без самого необходимого?
На склад этот Павлуха и Митяй пробрались через известный лишь немногим пацанам лаз, чтобы после нелёгкой схватки со старухами-нянечками и старшим воспитателем Сыщиком отсидеться, отдышаться, и до наступления следующего дня сбежать насовсем из такого недоброго для них интерната.
Они потеряли много сил после лютого их избиения Сыщиком в спальном корпусе, а затем не менее жестоких издевательств в его рабочем кабинете, где на видном месте, рядом с портретом Ленина, красовался ещё и портрет величайшего советского педагога – Макаренко3. Такого изуверства, какое было сотворено в эту ночь над ними, братья-погодки Тимохины никогда раньше не видели даже в отечественных фильмах о войне, в которых фашисты-гестаповцы жестоко издевались над беззащитными пленными. Неизвестно, чем бы вообще всё кончилось, если бы кураж Сыщика не прервал телефонный звонок. Сняв трубку и, плотно приложив её к уху, елейно улыбаясь, он засуетился-заёрзал, с мечтательной поволокой в глазах выдохнув: «Сейчас, моя луноликая, лечу!» выгнал Пожарников на улицу со строжайшим повелением, чтобы утром после завтрака явились, как штык, сюда к нему для дальнейших воспитательных процедур.
Оказавшись, таким неожиданным образом, на свободе, Тимохины тут же решили начхать на указания садиста Сыщика, и не только не являться к нему утром, но и не возвращаться этой ночью в спальный корпус. И если найти, куда бежать… да хоть в никуда… бежать, и всё!
Немного успокоившись, не спеша побрели к центру совхозной усадьбы, где у парадного крыльца Дома культуры насобирали на асфальте под фонарными столбами окурков-«бычков». Так же неспешно, обстоятельно вытрясли из бычков на клок газетной бумаги остатки махорки, свернули из газетных полосок несколько самокруток – «козьих ножек», и плотно набили их добытой таким нехитрым способом начинкой.