Инсун Эшли Бэрри - стр. 7
Он оборачивается и уходит во тьму, к полкам с отчетами. Твой взгляд бегает, пытается понять шутка ли это. Ноги сами следуют за хранителем, хотя мыслям, сердцем тебе все чудится обман.
– Вот к примеру ностальгия, – монотонно размышляет старик, – Сэды вам спихнули, оно и понятно, сейчас грусти во всем полно, но Вы-то чего на учет поставили? Ностальгию можно как светлую грусть воспринять, или нежные воспоминания, или как радость узнавания. Вы бы проявили изобретательность и направили бы в отдел радости. У них вечно нехватка: моментов много, но все короткие.
– А?
– Вот документы, проанализируйте, исправьте. А я, так и быть, задним числом утвержу. Нам же для статистики, сами понимаете.
– Ага, – раз вручили кипу, ты и стоишь с полными руками. Молодец.
– Вы же все равно вечерами время в одиночестве проводите, – и снова этот взгляд. И снова тебя пробирает до костей. Старик улыбается – и ты впервые видишь эмоцию на этом безжизненном лице. И все равно не находишь в нем искренности, жизни или радости. Улыбка на истертых сухих губах выцвела, а глаза пустые, как стекляшки.
Твой короткий кивок удовлетворяет старика. И ты легко можешь ретироваться. Уйти.
В коридоре снуют люди: в красных мантиях – Мэды, догадываешься ты, отдел злости, гнева; яичными желтками по белому пространству бегают представители отдела радости; где-то мелькают розовые халаты; где-то синие; чем больше фиолетовых мантий, как и та, что на тебе, тем ближе отдел страха. Это фиры. Ты фир.
И в какой кабинет сунуться? Ты мнешься, стопоришься, мешаешься.
– Эшли, – в гомоне ты еле улавливаешь голос. Противный такой… – Эшли.
Эшли – это ты. Привыкай. Обернувшись, ты видишь девушку. Она обычная: не красивая, не уродливая, таких на улице встретишь десяток, вроде отличаются, а в массе своей одинаковые. По вздернутой недовольно верхней губе и шпилькам туфель ты понимаешь, что это Шейми.
– Эшли, – она блаженно привалилась на косяк кабинета, впилась жадно в тебя глазами, – что тебе сказали?
В тебе будто щелкает что-то, захлопнув растерянно рот, ты подходишь к Шейми вплотную:
– Сказали приглядывать за тобой, – говоришь ты легко и вручаешь девушке стопку бумаг, – плохо работаешь. Перепиши отчеты на другие отделы.
Ха-ха! То есть, кхм…
Я, конечно все понимаю, но не порть, пожалуйста, мне отношения с коллегой. Но… Хах, ее растерянный взгляд это нечто!
Ты садишься за мой, то есть за твой, за свой стол. Дергаешь информатир, разглядываешь бумажки.
Находишь глазами ведомость о тетушке Энн. Ты не знаешь ее.
Но я помню. Лицо смурное. Всегда молчит и хмурится. Никогда не заводит праздных бесед, не гуляет и не смотрит по сторонам.