Институт - стр. 78
– Так они говорят, – кивнул Люк.
Хелен задумалась на мгновение и наконец сказала:
– Ад какой-то.
– Видимо, поэтому боженька и дал нам бухло и «Улетные брауни».
Ну все, подумал Люк, еще чуть-чуть – и он снова расплачется. Слезы накатывали, как гроза. Может, для Айрис рыдать при всех и нормально (она же девчонка), а вот парни должны вести себя иначе. У Люка были на этот счет свои представления (устаревшие, но прочно обосновавшиеся где-то в подкорке). Парни должны вести себя – если в двух словах – как Ник.
Он вернулся в комнату, захлопнул дверь, лег на кровать и прикрыл рукой глаза. И вдруг ни с того ни с сего вспомнил Ричи Рокета в серебристом скафандре: так же лихо, как Никки Уилхолм в буфете, тот плясал под «Мамбо номер пять», а дети плясали вместе с ним, хохоча и подпевая. Словно все отлично, словно жизнь всегда будет полна невинных шалостей и смеха.
Слезы, конечно, не заставили себя ждать, ведь Люку было страшно и обидно, а еще он дико скучал по дому. Прежде он не понимал, что значит скучать по дому. Это тебе не летний лагерь и не турпоход, это – ночной кошмар. И Люку хотелось одного: чтобы кошмар поскорее закончился. Хотелось проснуться. А поскольку проснуться было нельзя, он уснул; его тощие плечи и грудь еще долго содрогались от рыданий.
Опять дурные сны.
Посреди одного из них (обезглавленная черная псина бежала за ним по Уайлдерсмут-драйв) Люк очнулся и на один чудесный миг подумал, что все это действительно ему приснилось и он наконец-то дома. А потом он посмотрел на новую пижаму и на стену без окна. Сходил в туалет. Спать больше не хотелось. Он включил ноутбук. Тот не потребовал жетонов: видимо, один жетон открывал доступ к компьютеру на двадцать четыре часа. Или (если повезет) на сорок восемь. Часы в верхней части экрана показывали четверть четвертого утра. Значит, до рассвета еще далеко. Вот что бывает, когда поспишь днем, а потом отрубишься рано вечером.
Люк подумал было открыть «Ютьюб» и найти там какие-нибудь старые мультики вроде «Моряка Попая», которые всегда поднимали ему настроение (они с Рольфом катались по полу от смеха и орали, как дураки: «Хде мой шпинат?!» и «Ак-ак-ак»!). Но от этого, чего доброго, он затоскует по дому еще сильнее. Что же остается? Лечь и ворочаться в постели до утра? Побродить по пустым коридорам? Заглянуть на площадку? Калиша говорила, что ее никогда не закрывают; в ночи там, наверное, жутко…
– А почему бы тебе просто не подумать, дурачина?
Он сказал это тихо, но все равно подскочил от звука собственного голоса и даже хотел прикрыть рот рукой. Потом встал и принялся нарезать круги по комнате, шлепая босыми ногами и хлопая широкими пижамными брюками. Хороший вопрос. Почему бы ему, в самом деле, не подумать? Разве не это он умеет лучше всего? Лукас Эллис, умница. Умник. Гений. Любит «Моряка Попая», игру «Колл оф дьюти» и бросать мяч на заднем дворе, при этом свободно изъясняется и пишет по-французски (хотя французские фильмы на «Нетфликсе» до сих пор смотрит с субтитрами, потому что они так быстро тараторят – ни фига не разберешь). И эти идиомы безумные…