Иностранная литература №08/2011 - стр. 13

И отправился чинить карбюратор – ничто так не успокаивало его, как копание в моторе; при этом он саданул себе молотком по пальцам, перепачкался в масле, сломал отвертку, после чего, исчерпав лимит ругательств на месяц вперед, смиренно предстал перед портнихой Лучаной и получил от нее овечий жилет, сандалии и посох. Жилетка оказалась блошиным мотелем, ремни сандалий врезались в икры, от посоха несло навозом. Но с появлением Людмилы Донато забыл обо всех запахах и приободрился. Половина Людмилиного лица была скрыта голубым покрывалом, но другой половины оказалось достаточно, чтобы привести в движение поршни в сердце Донато.

Марию и Иосифа поставили рядышком, над яслями с Младенцем Иисусом – его тогда изображал Луиджино, тот самый, который со временем стал грабить бензоколонки. Повалил снег, как в кино, но супруги не обратили на это внимания, зачарованно глядя друг на друга. Волу вдруг приспичило, он загадил все вокруг, однако супруги ничего не заметили. Младенец Луиджино – сын кузнеца, крепыш, но неморозоустойчивый – начал приобретать синюшный оттенок, однако святая парочка и этого не заметила. Хорошо хоть ангел – то есть Аугусто, в миру пиццайоло, – знаками показал, что Младенцу не мешало бы согреться.

Младенца укрыли электрическим одеялом – еще немного, и сено бы загорелось, но влюбленные, естественно, ничего не заметили.

Наконец дон Карамбола призвал Иосифа и Марию максимально сосредоточиться, и ровно в одиннадцать все было готово. Перед яслями, освещенными фарами грузовика Моргайте, разместились статисты, в том числе двенадцать пастухов с овцами на плечах. Беднягу Ато, как всегда, преследовали неудачи: его овца все время испражнялась, горох сыпался за воротник. Были там и другие второстепенные персонажи рождественской истории. Коммунист Моргайте в роли дровосека читал от скуки газету “Унита”, за что и получил выговор. Ангел нетвердо стоял на ногах, расшитая бисером рождественская звезда – произведение портнихи Лучаны – ярко сияла и искрилась. Вол и осел подрались. Вола угомонили огромной порцией чечевицы, а осла – успокоительным уколом. В итоге у вола началась отрыжка, а сонный осел захрапел. Главные действующие лица ненадолго отлучились, чтобы выпить чего-нибудь горячего. В полночь, когда зрители торжественной процессией подошли к пещере, кто-то заметил на шее у Иосифа следы губной помады, а у Мадонны на покрывале – прилипшее сено. Такой поворот сюжета сценарий не предусматривал. Но их простили – все-таки Рождество. К Новому году они уже жили вместе. На Богоявление волхвы устроили триумфальный въезд на фуре. Доехали только Гаспар и Валтасар, пьяный Мельхиор вывалился по дороге. Но все равно успех был небывалый.