Иностранная литература №04/2012 - стр. 41
– Он что, переезжает? – полюбопытствовала она.
– Да, – тот облокотился на коляску. – Опять.
– И часто такое происходит?
– О чем вы, леди? Этот парень переезжает, как другие по нужде ходят. А это все – он показал на коляску, хомут, шляпу – отправляется на свалку. Похоже, мы теперь будем китайцами.
– Давайте, я вам помогу, – и с этими словами миссис Рэнсом забрала у него ручку коляски, которая застряла в дверном проеме, свезла ее по пандусу, и, дожидаясь, пока он отправит остальное добро в фургон, стояла и слегка покачивала ее.
– Немало годков прошло с тех пор, как вы возили такую же, – сказал он, забирая у нее коляску.
Она поднялась со своими покупками на крыльцо и оттуда наблюдала, как он перекладывает мебель одеялами, а про себя думала, не один ли это из тех “рабочих сцены”, что перевозили их пожитки. Она не стала рассказывать мистеру Рэнсому, что привело к краже. Прежде всего потому, что он непременно поднял бы шум, настаивал бы на том, что должен подняться наверх и сам поговорить с этим молодым человеком. (“Наверняка он в этом замешан”, – заявил бы он.) Эту встречу миссис Рэнсом не могла вообразить себе без величайшего смущения. Когда фургон тронулся, она помахала на прощанье и пошла наверх.
Вот и конец истории, думала миссис Рэнсом, и так бы оно и было, если бы однажды воскресным днем, месяца два спустя, с мистером Рэнсомом не случился удар. Она была в кухне, ставила тарелки в посудомоечную машину, но, услышав звук падения, поспешила в комнату и нашла своего мужа на полу – он лежал у книжного шкафа, сжимая в одной руке кассету, в другой – фотографии сексуального содержания, а том Жюльен валялся в раскрытом виде рядом. Мистер Рэнсом был в сознании, но не мог ни говорить, ни двигаться.
Миссис Рэнсом все сделала правильно: подсунула ему под голову подушку, укрыла пледом и лишь потом стала дозваниваться до Скорой помощи. Ей хотелось верить, что, несмотря на тяжелое состояние, ее расторопность и самообладание произведут впечатление на ее распростертого на полу мужа, но, ожидая пока ее соединят с нужными инстанциями, она не замечала в его глазах ни тени одобрения и благодарности – один лишь животный страх.
Не будучи в состоянии привлечь внимание жены к кассете, которую он сжимал в руке, или хотя бы ослабить хватку, ее беспомощный муж следил за тем, как быстро она собрала фотографии, и что-то в глубине его сознания отметило, как мало интереса или удивления вызвала у нее эта стародавняя непотребщина. Наконец она опустилась рядом с ним на колени (снизу уже завывала сирена “скорой помощи”, мчавшейся мимо парка) и вытащила из его бескровных пальцев кассету, а затем бездумно, не придавая этому ни малейшего значения, сунула ее в карман передника. На секундочку она задержала его руку (все еще судорожно сжимавшую отсутствовавшую теперь греховную кассету) и заметила, что в глазах у него теперь, пожалуй, читается не ужас, а пришедший на смену стыд; поэтому она улыбнулась, сжала ему руку и сказала: “Все это не имеет никакого значения” – но тут позвонили медики.