Иногда следы остаются - стр. 4
Она шаталась на своих ходулинах от одной стае к другой в надежде разжиться сигареткой. Несмотря на Дальневосточный Новый год ей почему-то с этим делом не везло, но она не унывала и продолжила скитаться. Савана большая, вагонов так четырнадцать – где-нибудь да найдётся курящая макака.
Никита с Надей и Светой были теми самыми сурикатами. Они перманентно вжимались в стену когда в очередной раз рядом с грохотом распахивалась дверь и хотели просто мирно распить одну на троих бутылку каберне, заесть её тарталетками с икрой и мандаринками под романтичный стук колес.
Они не ожидали, что мир сойдёт с ума.
Народные песни их даже не насторожили. Скорее напротив, порадовали. Вот мол, какой колорит! Жирафиха заставила похихикать, и только на буфетчице Любке они начали подозревать, что творится какая-то бесовщина.
Любка была из тех женщин, которых и сейчас можно встретить в российской и украинской глубинке. Неопределённого возраста, предположительно лет сорока с краснющим пропитым лицом и необъятной как сама Родина талией она вполне могла бы стать героиней кошмара какого-нибудь впечатлительного столичного юноши, но тут собралась публика попроще. Ближе к природе, так сказать. И у этой публики, состоящей преимущественно из возвращающихся после заработков работяг Любка имела оглушительный успех.
Она с шутками и прибаутками, от которых свернулись бы в трубочку уши исчезающе редких порядочных девиц, катила тележку с пивчанским и всякими солёно-хрустящими ништяками из вагона в вагон попутно обтекая и обтирая своими зефирными боками все углы, а за ней раскидистым хвостом, или шлейфом следовали подвыпившие мужички.
Они восторженно хихикали, норовили ущипнуть её колышущийся на ходу багажник и неловко уворачивались когда Любка обозначала, для порядка, некоторое сопротивление. Были среди них и закоренелые бобыли, и те, кто ехал встретить Рождество в семейном кругу и, даже те, кто, судя по оскорбленным выкрикам с окрестных полок, путешествовал в компании супруги.
Любка светилась как большой алый маяк, а вот Надька со Светой словили когнитивный диссонанс и долго вхолостую ворочали шестеренки в мозгах силясь определить своё отношение к происходящему. То ли возмущаться дурным вкусом и распущенностью мужичков, то ли по-черному завидовать животному магнетизму, какой им, двадцатилетним симпатичным пигалицам, даже не снился.
И всё-таки в основном в вагоне царила хоть и сумасшедшая, но праздничная и весьма добродушная обстановка. Словно в царстве зверей наступило какое-то радостное перемирие. Все собрались в едином порыве у водопоя и куролесили по тихой, без агрессии.