Инквизитору здесь не место - стр. 22
Криан Аларис
Когда грешника возвращают к Богу, в этом нет ничего славного. И менее всего хочется встать и запеть псалом, чтобы ангелы порадовались за раскаявшихся.
Инквизиция не поёт в церквях, я, например, не знаю ни одного псалма до конца, но зато мне известны десятки способов вырвать у мага его дар и заставить говорить правду. Все они оканчивались смертью грешника, ибо тому, кто начал убивать с помощью злокозненной магии, нет места на небесах.
И раскаяние, даже если я слышал его, ничего не могло изменить в естественном ходе вещей. Я не любил пытки, не применял их самолично ни разу, но знал, что этот день настанет, и приблизит его женщина. Ведьма, которая и не подумает признать вину добровольно.
Одна из них была сейчас передо мной. Красивая, темноволосая, с алыми губами, белоснежными зубами и манящим взглядом голубых, как мой аквамарин в перстне, глаз. Я впервые почувствовал, что хочу поверить в её скудные оправдания. Вероятно, всему виной моя природная магия, имевшая сродство к её дару.
Моя мать была ведьмой, мне передалась её способность к камням, я умел их слушать и использовать, когда имел дело с чем-то природным, стихийным, как буря по весне или наводнение во время разлива рек. В этом доме я взывал к силе аметиста на серебряной цепочке.
Враг не сможет нанести мне удар исподтишка, но ведьма попыток к тому и не делала. Никакого воздействия на свидетельницу, кого я притащил с собой не только ради эффекта неожиданности и отнюдь не для соблюдения протокола очной ставки, но для того, чтобы виновная захотела показать на этой Джеральдине свою силу. Например, заставить её молчать или путаться в мыслях, со стороны несведущему будет казаться, что свидетельница оговаривает несчастную хозяйку.
Снова мимо! Не ожидал такого притворства от ведьмы, чьи способности почти безграничны. Сложно поверить, что имея доступ ко многим дарам клиенток, она не присвоила их себе. Вероятно, отчасти догадка верна.
– Это все записи?
Мой помощник пересчитал тетради и показал ладонь с растопыренными пальцами. Пять.
– Негусто для многих лет практики. Или за одно превращение дамы готовы платить столько, сколько стоит целый дом со слугами?
– Сто зольденов – такова плата, как установлено гильдией, – нехотя отозвалась хозяйка, стоявшая у раскрытого окна со скрещёнными на груди руками. Кисти белые, кожа гладкая, отполированная, должно быть, мягкая на ощупь. – За любое дело одна плата. По правилу так, я законопослушна.
– У мужчин-магов такого правила нет, – произнёс я спокойно, желая вызвать её на откровенность. Лжи в её словах я не ощущал, только горечь, но это не означало, что она не прячет истину в глубине почти синих, сверкающих как огранённые драгоценности, глаз. Дались мне её глаза!