Инквизитор. И аз воздам - стр. 45
– Ваш брат убил свидетельницу.
– Да, – тяжело выговорил гигант, вздохом едва не сдув Ульмера с табурета. – Так вот оно… У отчима женщина была на примете – вдова, одинокая, благочестивая и умная женщина, в возрасте с ним тоже одном… Решили пожениться – чтобы последние дни не коротать в одиночестве; оно все ж легче так, с родным человеком. Но не успели, отчим слег и… Ясно стало, что не до свадеб ему уже. Но она к нему в дом приходила, навещала, присматривала, как могла. И когда он переписывал завещание – она оказалась свидетельницей. На подписании присутствовали эта женщина, судья Юниус и нотариус. И вот вскоре после смерти отчима погиб нотариус…
– Просто-таки проклятая лавка какая-то, – заметил Курт. – На таком количестве смертей не всякое темное капище строилось.
– Что вы, майстер инквизитор, брат тут никоим образом не замешан! – как-то совершенно по-женски всплеснул руками гигант. – Он, конечно, грех на душу взял, душегубство совершил, но лишь одно; канцлер[21] по собственной вине погиб. Шел вечером домой, сильно подвыпивши, и с мостика-то в воду того… опрокинулся. Кто поблизости был, выловили его, попытались откачать, но где там… Пока был в бессознании – наглотался воды и преставился. Так вот и остались из свидетелей только судья да та женщина. И вот когда я явился с новым завещанием, судья заявил, что впервые его видит, а свидетельница лжет. Не то чтоб ему сразу поверили, хотя и было его слово против слова какой-то старой вдовы; нет, назначили еще одно слушание, чтобы во всем разобраться… А дальше – все как в протоколе записано: сперва судья Юниус ей угрожал, потом она пошла к моему брату, чтобы устыдить нечестивца, и там-то он ей в обед отравы и подсыпал. Официум начал расследование и… Вот, – уныло развел руками Клотц. – Оказалось, что и брат мой виновен, и его супруга была в курсе задуманного, и оба сына – все они на семейном совете одобрили убить славную женщину за место на рынке… Я тогда пожалел уже, что начал это дело; не хватайся я так за эту и впрямь проклятую лавчонку – не подтолкнул бы брата ко греху.
– Я уже вам говорил, Вилли, – вмешался доселе молчавший Ульмер, – всякий сам отвечает за себя. И в грехах вашего брата вам себя винить не должно.
– Все ж родная кровь, – снова вздохнул хозяин дома. – И кто ж знал, что оно так обернется…
– Вот именно, – наставительно произнес молодой инквизитор. – Никто не мог знать, а уж вы – тем паче. Потому перестаньте уже казнить себя. За собственную душу он и должен держать ответ сам; уже ответил перед людьми, а после – и перед Господом.