Инквизитор. Божьим промыслом. Книга 14. Пожары и виселицы - стр. 44
– А ну-ка снимите с меня доспех!
– Всё снять? – фон Готт не совсем понимал своего сеньора.
– Да, – уверенно ответил тот. – Всё. Штурма пока не будет, хочу хоть самую малость охладиться.
И тогда фон Готт и Кляйбер подошли к нему, стали расстёгивать ремни на панцире, на наплечниках, на наручах, а генерал косился на небо, на солнце, которое всё ещё сияло ярко и жгло немилосердно. Но всё чаще налетавшие порывы крепкого ветра приносили некоторое облегчение. Когда верхние латы были сняты, ему пришлось встать, чтобы кавалерист и оруженосец стянули с него кольчугу, а затем и стёганку, оставив его в одной промокшей до нитки рубахе.
– Ну-ка, поглядите, что там у меня, – Волков приподнял край одежды и повернулся к своим помощникам.
– Ишь ты! – подивился Кляйбер.
– Синее всё… Вот так… Полоса… Но кожу не проткнуло, – объясняет оруженосец. – Копьё, видно.
– Алебарда, – отвечает генерал.
И тут на востоке полыхнуло белым, ярко и быстро, и буквально через пару мгновений громыхнуло плотно и насыщено, словно батарея больших орудий ударила залпом. Все взглянули в сторону блеснувшей молнии. И почувствовав, что ветер выгоняет духоту, заменяя её влажной свежестью, он говорит своим людям:
– Поторопитесь, дождь вот-вот…
И они принялись за дело. Пришло время поножей и наголенников, и когда первые крупные капли стали падать с неба, он уже был в одном исподнем да в шоссах, Кляйбер даже сапоги с него стянул. Так что воду с неба он встретил с большим удовольствием. И удовольствие это не омрачало даже то, что вода быстро заливала огонь на лестницах.
«Ну, это и так было ясно».
В общем, ливень вышел такой, какого он и вспомнить не мог, чёрные тучи плыли почти над головой, от них стало темно, и лишь белые молнии всполохами освещали башню, а обрушившиеся на неё потоки воды омывали его недавно задыхающееся от жары тело. На него словно из нескольких кувшинов лили воду. Кляйбер, испугавшись очередной молнии, собрал доспехи генерала, убрался вниз и больше не показывался, с ним под страшным ливнем остался один фон Готт, он перевернул гнутую кастрюлю: пусть набирается вода. И теперь стоял рядом с генералом, опираясь на зубец стены и поглядывая вниз, туда, где сгоревшие стога, теперь залитые водой, уже даже не дымили. Он, перевернув свой шлем, собирал в него воду, и едва та собиралась до глотка, тут же выпивал её и говорил при этом с заметным огорчением, пытаясь перекричать шум дождя:
– Эх… Почти получилось!
Волков даже не кивнул ему, он наслаждался водой, что лилась с неба и освежала его. Только освежала, а потом, когда его исподнее промокло совсем, стала ещё и очищать, даже лечить. Он взглянул и увидел Хенрика, тот поднимался под дождь снизу, вылез и сразу снял шлем.