Инкубатор. Книга II - стр. 22
С другой стороны, надеялся, конечно, и на то, что супостат тут вообще не объявится. Нечисть-то прёт по прямой строго на восток. Говорят, оберег тайный силы необычайной надобно ей отыскать, чтобы всем светом завладеть. Ведёт же нелюдей могучий Полудник, оттого и жара стоит неслыханная. А послано же это исчадье стране в наказание – за то, что мятежники во главе с Зималином свергли законного царя…
Тут Ахайло с облегчением выдохнул, прожевал мясо и перебил рассказчика:
– А что же наше войско?
– Говорят же тебе, чудак-человек, что Полудник непобедим! – воскликнул Бранзя. – Как шарахнул он своей силищей по нашим, так только ошмётки полетели! Волшебник этот зималинский, хоть силу царского на себя и перебрал, но… Тот, толковали знающие люди, отдавал её без особой охоты, отравили его будто бы. Посему полностью овладеет новый кудесник силой чародейской только на сороковой день после смерти старого чудодея.
– Так ты говоришь, когда Лостя сковырнули? – вступил в разговор Отес.
– Где-то через неделю после солнцеворота…
– А Зималин с волшебником сейчас где? Живы хоть? – спросил с тревогой Ахайло.
– Живы пока. – Толстяк недовольно скривился. – В Крамене заперлись с остатками войска. Но через день-другой нагрянут нелюди и – поминай как их звали!.. Они ведь тоже знают про сроки, вот и спешат, чтобы волшебник не окреп.
Ахайло отодвинул пустую посуду и вскочил.
– Нам тоже поторопиться бы нужно!
– Надобно, конечно, – кивнул Отес и спросил у корчмаря: – Где тут колодец?
– Там, во дворе. – Хозяин махнул рукой в дальний конец трапезной.
Колдун поднялся, взял с лавки суму и пошёл в указанном направлении.
– Так ты с ним, выходит, в столицу путь держишь? – обратился Бранзя к хорунжему. – Смерти лютой ищешь?
Ахайло взглянул на него сверху вниз.
– Зачем же сразу о смерти думать, болван?.. Мыслить надо о том, для чего на свет народился!
Тот встал с лавки, собрал со стола утварь и, уходя, безрадостно произнёс:
– Да уж, слышали мы эти речи: двум смертям, мол, не бывать, а одной не миновать… Нет уж, не по мне это! Пора уносить отсюда ноги!
В полутёмной трапезной дворца во главе стола сидел с видом приговорённого к смерти новоиспечённый самодержец Зималин І. Одесную стоял придворный волшебник – невзрачный человек лет сорока с лицом, изрезанным ранними морщинами. По другую сторону обширного стола пребывали навытяжку Карафка – уже воевода, но, несмотря на повышение, ещё более мрачный, чем обычно, – и два бывших сотника, а ныне тысячники Жирма и Бобел. В их глазах, причём в трёх на двоих – Жирма потерял один в последнем сражении и теперь правую глазницу закрывала чёрная повязка, – светилась отчаянная решимость стоять до последнего.