Инклюзиция - стр. 23
Она повернулась к Даниле. Её глаза были напряжёнными, но в них читалось что—то похожее на мольбу.
– Вот почему я была такой с тобой. Ты всегда казался мне… слабым. Тихим. Таким, какой я боялась быть сама. Я видела в тебе то, что ненавидела в себе. И я… я ненавидела тебя за это.
Она замолчала, задышала неровно на некоторое время, но вскоре снова овладела собой и продолжила:
– Я думала, если я буду нападать на тебя, смотреть на тебя свысока, то смогу забыть свои собственные страхи. Это помогало. На время.
Данила не сразу ответил. Он видел, как её лицо снова напряглось, словно она пыталась вернуть свою привычную маску.
– А сейчас? – мягко спросил он.
Мила задумалась, и её взгляд начал блуждать.
– А сейчас я вижу, что ошибалась. Ты оказался сильнее, чем я думала. И, знаешь, это пугает. Потому что теперь я вижу, что моя уверенность всегда была фальшивой. А ты… настоящий.
Она подняла глаза на него, и впервые в них не было ни высокомерия, ни презрения. Только уязвимость и слабый отблеск зарождавшегося уважения.
– Вот всё, что я могу сказать, – закончила она, отворачиваясь. – Теперь ты знаешь. Я не та, кем ты меня считал. Я просто… боюсь, как и ты. Как все.
Данила протянул руку и мягко коснулся её щеки. Интимность этого момента повисла в воздухе, их дыхание смешивалось в тесном пространстве подвала.
– Мы не так уж и различаемся, ты и я, – сказал он низким и хриплым голосом.
Тишина растянулась до бесконечности, нарушаемая лишь отдалённым гулом холодильника.
Мила слегка повернула голову, её глаза как будто впервые встретились с его взглядом. В них загорелся отблеск, сырой и первобытный голод, который пронзил Данилу, словно током. Он никогда не видел её такой – уязвимой и открытой. Это было опьяняюще.
– Данила, – прошептала она, и в этот момент её голос звучал как зов, наполненный желанием.
Он наклонился, и их губы мягко соприкоснулись. Сначала это был нежный, неуверенный поцелуй, скорее вопрос, чем требование. Мила ответила, её губы раскрылись, позволяя ему углубить поцелуй. её руки легли ему на грудь, упираясь пальцами, словно она пыталась запомнить каждый изгиб и линию его тела.
Она притянулась к нему еще теснее, её груди прижались к нему. Соски затвердели, уперлись в преступно тугой и совершенно не нужный теперь лифчик. Руки Данилы блуждали по её телу, а его прикосновения были изучающими и голодными. Когда он обхватил её грудь, ощущая её тяжесть в своей ладони, Мила ахнула. С её губ сорвался тихий стон, когда она выгнулась навстречу его прикосновению.
– Мила, – выдохнул Данила хриплым от желания голосом. – Я так долго хотел этого.