Инферно - стр. 55
подумал Лэнгдон с легким трепетом. Знаменитое путешествие Данте в ад тоже началось с того, что он пересек реку.
Сиена прибавила скорости, и пока мимо мелькали деревья и дома, Лэнгдон вновь стал перебирать в уме образы преисподней, мертвых и умирающих, Злые Щели с чумным доктором и загадочным словом «catrovacer»… Он размышлял о мрачной сентенции под Боттичеллиевой картой – истину можно увидеть только глазами смерти — и гадал, не может ли она оказаться цитатой из Данте.
Что-то не припомню такого.
Лэнгдон внимательно изучал творчество Данте, а поскольку он был специалистом по истории искусств и, в частности, по иконографии, к нему порой обращались с просьбами истолковать многочисленные символы, которыми изобиловали труды великого итальянца. По воле случая – а может быть, судьбы – примерно два года назад он читал лекцию, посвященную дантовскому «Аду».
«Божественный Данте – символы Ада».
Данте Алигьери давно сделался одной из культовых исторических фигур, и общества его поклонников были рассеяны по всему свету. Самое старое американское Общество любителей Данте появилось в 1881 году в массачусетском Кембридже – его основал Генри Уодсворт Лонгфелло. Этот знаменитый поэт, уроженец Новой Англии, был первым американским переводчиком «Божественной комедии», и его перевод до наших дней остается одним из наиболее популярных и ценимых.
Как известного знатока наследия Данте, Лэнгдона пригласили выступить на крупном мероприятии, устроенном одним из самых старинных отделений Общества Данте – Венским. Оно проходило под крышей Австрийской академии наук. Главному спонсору мероприятия, состоятельному ученому и члену Общества Данте, удалось арендовать ее лекционный зал на две тысячи мест.
У дверей академии Лэнгдона встретил секретарь конференции. Когда они шли по вестибюлю, Лэнгдону бросились в глаза пять слов, выписанных на задней стене исполинскими буквами: «ЕСЛИ БОГ ОШИБСЯ ЧТО ТОГДА?»
– Это Лукас Троберг, – сказал секретарь. – Наша новая художественная инсталляция. Как вам?
Лэнгдон помедлил, разглядывая гигантскую надпись.
– Гм… мазок у него уверенный, но с пунктуацией он немного не в ладах.
Секретарь слегка смутился. Лэнгдону оставалось только надеяться, что его контакт с аудиторией будет лучше.
Когда Лэнгдон наконец вышел на сцену, его встретили бурными аплодисментами. Все места были заняты, и даже в проходах стояли люди.
– Meine Damen und Herren[14], – начал Лэнгдон, и его усиленный динамиками голос раскатился по залу. – Willkommen[15], bienvenue[16], welcome[17]!
Публика отреагировала на знаменитую цитату из «Кабаре» одобрительным смехом.