Инферис - стр. 8
Я убегал на пустырь. Обычно там собирались ребята на кулачные бои. Я дрался, как мог. Под утро возвращался домой, еле волоча ноги. Глядя на меня, отец наскоро обрабатывал ссадины и синяки репараторным раствором и когда в полдень начинались занятия, от моих травм практически ничего не оставалось.
После того вечера мать словно подменили. Она стала реже приходить домой, и чаще всего была выпившей. В её тёмных глазах ещё оставались отблески былого веселья, но они тут же гасли, едва она сталкивалась с осуждающим и угрюмым взглядом отца. Он едва скрывал свою боль, но ничего уже не мог с этим поделать. Между ними росло показное равнодушие, скрывавшее чудовищные раны. Я продолжал вымещать свою боль в драках. Матери было плевать, где я и чем занимаюсь. Она разлюбила меня. Возможно, никогда не любила, но мой детский ум не смог этого понять. Или не захотел.
Однажды, вернувшись с занятий, я застал её, собирающей вещи. Вокруг неё кругами ходил отец и его голос звенел от едва сдерживаемого гнева:
– Ты никчёмная мать! И ещё более никчёмная жена! Убирайся к нему!
– Просто оставь меня в покое, – мать складывала вещи в чемодан и не поднимала головы. – Я уйду. Не могу больше жить с тобой под одной крышей!
– Ты забыла, как мы жили раньше. Ты на самом деле готова предать нашу семью?
– Ты тоже приложил свою руку к этому, – она демонстративно подошла к сетевой станции дома и удалила себя из базы жильцов. – Мы виноваты оба! Надеюсь, ты не станешь настраивать Марка против меня?
– О-о, нет. Это без меня сделает ублюдочный торгаш, твоя новая любовь, Юна.
– Бог тебе судья, Эд. Он не бросит меня, как ты. Он будет до конца бороться за меня в любой ситуации! А ты просто слабак!
Я помнил её слова тогда, когда стоял на вершине холма, сжимая в руках верёвку от воздушного змея. Когда видел, как к земле летят огненные капли. Они с лёгким шипением входили в море и взметали волны. Те, поднимаясь, грозили перевернуть идущие в сторону Британии суда из Германо-Австрийского альянса. Я слышал протяжные сигналы тревоги – они эхом разносились над водой, заставляя замереть всё живое в округе. У меня мелькнула мысль: война! Настоящая война началась!
– Неужели такой фейерверк устроили наши бравые франко-бельгийские ВВС? – отец недоверчиво огляделся. – Вот только пиротехники перестарались!
– Разве учения бывают такими? – я чувствовал вспыхнувшую тревогу внутри.
– Нет, не бывают! – отец схватил меня за руку и рванул, увлекая за собой. – Если это не война, то почему нас об этом не предупредили?!
Мы побежали вниз, не разбирая дороги. Я порывался обернуться и посмотреть на расцвеченное пламенем небо, но рисковал снова свалиться в траву. В сторону порта уже летели военные самолёты. Рёв двигателей. Резко притихшие трассы. Высыпавшие из машин люди. Вой сигнализации. Сыплющиеся удары с неба. Где-то вспыхнула сухая трава. Сзади доносился оглушительный треск и гул пламени. Где-то там остался гореть бумажный змей, запутавшийся в кустах…