Инъекция - стр. 36

Сам он зачесывал, словно змей-искуситель, и парочке приемчиков научил в свое время меня. Например, всегда говорить на октаву ниже, но не шепотом и четко, чтобы собеседнику не пришлось переспрашивать или чувствовать себя глухим идиотом. Всегда стараться сглаживать согласные, чтобы они не «рычали». Речь должна напоминать мягкие уговоры, или спокойную колыбельную, а не немецкий гимн. Говорить следует на долю немного медленнее, словно лениво – потому что быстрый говор заставляет человека напрягаться, пытаясь успеть услышать все слова и верно уловить смысл. При любой фразе нужно улыбаться или, если даже что-то бесит, слегка ухмыляться. Выражать ту или иную эмоцию, трактующуюся улыбкой. Негатив – отталкивает собеседника и затрудняет шансы склонить его в дальнейшем на свою сторону.

Правда, несмотря на это, при мне отец улыбался очень и очень редко. Постоянно сосредоточенный, серьезный, чем-то озадаченный и вдумчивый. Со временем его улыбка перестала вызывать по мне радость – если он вдруг ни с того ни с сего лыбился, значит собирался втереть мне какую-то ерунду или озадачить очередной просьбой, требованием или приказом.

Проще было, чтобы он не улыбался, но всякие такие ухищрения в общении и то, как он это объяснял, мне нравились. Они были клевыми и он постоянно показывал на своем примере, так что я быстро этому научился.

Только теперь мне это нафиг не надо – судя по всему, продолжать дело отца мне не суждено, а заниматься всякой херней среднего класса можно без улыбок и обольстивых речей.

Я как раз уже закрывал свой шкафчик, как Лора резко замолчала. Ее оживленная грубоватая речь и резкое тотальное молчание так контрастировало, что я обернулся. Ее глаза вперились куда-то вперед, в сторону входа. Я глянул туда же.

К нам шел высокий широкоплечий мужчина. Папа называл таких даже мужланами – потому что в них не было ничего эстетичного, и самым клевым в «мужчинах» они считали массу, умение ломать дрова топором, самим ремонтировать дом и держать «в узде» жену. Отец считал, что это возникло из-за того, что у них нет денег, а как-то выстебнуться надо. Типо, не «мне не хватило денег на ремонт», а «я слишком рукаст и мозговит, чтобы нанимать для этого рабочих, сам лучше них сделаю» и тому подобное.

И вот теперь это чудо шло прямо к нам, грозно нахмурившись. В том, что он идет именно к нам, сомнений не было – широкие, грубые шаги, руки в карманах, взгляд точно на нас. Словно никакого не видит вокруг.

Я ухмыльнулся и глянул на Лору:

– Кто этот придурок?

Но она молчала, словно завороженная его появлением. Вся ее мимика разом сползла – я словно видел перед собой пятилетнюю девчонку, стащившую конфету из буфета как раз тогда, когда в комнату зашла мать.