Индийский хлопок и британский интерес. Овеществленная политика в колониальную эпоху - стр. 2

[Яфа 2004]. Двумя годами позже эта же книга появилась под другим названием – «Биография революционного волокна», которая «фокусируется на хлопке в Америке, но имеет в виду весь мир» [Яфа 2006]. Такой же «глобализационный» подход использован в сборнике под редакцией Дугласа Фарни и Дэвида Джереми «Волокно, которое изменило мир. Хлопковая индустрия в международной перспективе. 1600–1990-е» [Фарни, Джереми 2004].

Нити, которые протянуты в предлагаемой вниманию читателей книге, не опутывают весь земной шар, а связывают одну богатую хлопком территорию Центральной Индии с местами локализации британских политических и коммерческих интересов на территории как Индостана (Калькутта, Бомбей[2]), так и Великобритании (Лондон, Ланкашир) во временном отрезке с 1750-х до 1870-х гг. Топоним «Центральная Индия», изобретенный и введенный в употребление колониальным чиновником Джоном Мэлкомом в начале XIX в. [Мэлком 1824], передавал идею местоположения региона в центре субконтинента. В середине XVIII в. на этих землях находилось Нагпурское княжество с центром в городе Нагпур, входившее в состав Маратхской конфедерации, одной из нескольких и самой мощной политий в Индостане в то время. Именно тогда завязались первые контакты между правителями княжества и британской Ост-Индской компанией. После включения этих территорий во второй половине XIX в. в состав Британский Индии они образовали новые административные единицы – Центральные провинции и Берар – приблизительно в границах хартленда бывшего Нагпурского княжества. Однако не только формальные границы позволяют выделять данную часть полуострова в отдельный регион. Бернард Кон в работе, посвященной концептуализации этого термина, писал, что «логически регион имеет отношение к какой-то части поверхности земли… Однако для большинства из нас регион подразумевает негеографический (у Кона употреблено слово нефизический. – С. С.) феномен, который можно охарактеризовать как исторический, лингвистический, культурный, социально-структурный или сочетающий в себе элементы каждой из этих разновидностей» [Кон 1987: 102]. В свою очередь исторические регионы Кон поделил на несколько типов, один из которых он обозначил как «тупиковый (cul de sac)» или регион «относительной изолированности»[3]. Эколого-географические характеристики такого региона препятствуют легкому проникновению людей, что оставляет его за пределами активного влияния исторических процессов и событий [Там же: 111]. Именно Центральную Индию Б. Кон привел в качестве классического примера зоны изолированности или «физической негостеприимности». Можно привести слова Г. Т. Колбрука, одного из первых британских резидентов при дворе нагпурского раджи, который характеризовал его владения как «лежащие по большей части в гористой местности, почти полностью изолированной и непроизводительной» [Синха 1950: 10]. Такая типологизация региона в рамках настоящего исследования представляется обоснованной и достаточной, так как он рассматривается не «изнутри», а «снаружи», через англоязычные тексты, созданные британцами, для которых функциональными центрами их индийской империи были географические периферии – прибрежные Калькутта, Бомбей и Мадрас, из которых «более центральной» считалась Калькутта, власти которой обладали правом принятия «общеиндийских» решений. Отношения же британцев с функционально периферийной Центральной Индией – это история о том, как они пытались добраться туда и выбраться оттуда, поначалу сами, а позднее с ее главным богатством – хлопком.