Иная. Песнь Хаоса - стр. 43
Между тем рассвет уже достаточно озарил лес, еще громче заговорили птицы, у края поляны промелькнула тень деловитой лисицы, ищущей мышиные норки. Пища требовалась всем, и Котя поняла, что тоже голодна. Но в зимнем лесу не найти ягод или плодов. Если бы Вен Аур поймал кролика или белку, ее бы не удалось изжарить. Для разведения костра не оказалось инструмента.
– Мне надо выбираться из леса, – проговорила растерянно Котя, поднимаясь на ноги.
Затекшие колени ныли, во всем теле разливалась ломота. Как ни странно, уходить от Вен Аура не хотелось, она бы еще долго могла говорить с ним о разных пустяках, будто знала его всю жизнь. Как будто неуловимая песня всегда вела к нему, лишь рядом с ним наступало умиротворение.
Когда она впервые услышала этот зов? Кажется, в тот год, когда вышла из поры отрочества и расцвела. Тогда еще мать пообещала, что скоро обязательно подыщет ей хорошего жениха, тогда они обе еще на что-то надеялись. Не сбылось. Пусть стараниями и происками старших жен, но мать все-таки предала, не настояла на своем. Они все вместе убили веру Коти в возможность счастливого соединения любящих сердец. Теперь ее посетила ненормальная идея остаться с диким зверем и жить в лесу. Она бы научилась. Но Котя тут же отмахнулась от нее, как от очередного глупого наваждения.
– Оставайся со мной, девица. Весь мир посмотришь, – точно по-настоящему читая мысли, предложил Вен Аур, хитро щурясь. Он встал на лапы, отчего неумело стянутая повязка соскользнула с его тела, но из-под нее уже не потекла кровь.
– Не живет человек с лесным зверем! – твердо отозвалась Котя, гордо вскидывая голову.
– Куда же пойдешь ты?
А этот вопрос опрокидывал и оглушал, она и сама не представляла, как ей теперь поступить. И Вен Аур как будто намеренно усугублял ее смятение. Рядом с ним она чувствовала себя в безопасности, от него исходило тепло. К тому же он оказался первым за много лет, кто охотно разговаривал с ней, спрашивал, интересовался ее планами. Словом, считал человеком, а не безмолвной вещью в избе, вроде ухвата или кочерги.
Конечно, мать тоже любила ее, но этим и ограничивался до сих пор ее мир. Девушки и парни ее возраста в деревне уходили от нее, отшатывались, как от больной. Добрые родители крепко вбили им в головы, что от «иной» они наберутся только дурного. Сначала маленькая Котя плакала и не понимала, почему дети не играют с ней. Ведь когда отец еще не ушел, она носилась в своей детской рубашонке вместе со всеми. И вдруг все изменилось! Вскоре она смирилась, а на попытки соседских мальчишек задирать ее отвечала метко брошенными камнями да палками, за что заслужила прозвище «злюка-змеюка». Выходит, она и правда всю жизнь хранила осколок Хаоса, тягу к нему, раз уютнее всего оказалось с безназванным созданием.