Империя предков - стр. 49
По ходу, на полном скаку, пока копыта Халзана не чиркнули искромётно по степи, находясь в полёте над летними травами, он, Баяр-Туяа, в едином движении со всей десяткой обретается на изготовку. Сколько было их, вот этих стрельб, с Великого Курултая, с того момента смотра, где и объяснил им Джэбе, освободитель от плена, но тогда и не увидел он его, не заметил. Поначалу он и отставал, немного отставал, ибо кровь охотника не давала, не могла дать уж слишком много форы воинам из степи. Хотя, они тоже охотники, но в лесах намного больше дичи. А Халзан уже перешёл на самый пик карьера.
Очередной полёт копыт. И вывернулся левый бок воина вперёд в боковой изготовке по движению с одновременным натяжением лука, как и есть. Удержи тетиву на самом уровне груди у сердца затрепетавшего. Редко у кого тетива под самой челюстью от полёта к полёту, в момент аллюра, в момент карьера. Поймай свою устойчивость, поймай свой миг! Воин – лук – монгольский конь в один момент одна суть. Затаённое дыхание. Прицельный глаз – сур в степи – одна суть. Движение пальца. И спуск тетивы. И полёт стрелы. И вот он – харбан на полном скаку!
И так раз за разом, и тогда умение превратится в искусство, в котором для начала разум и сердце как согласованное единство. И так раз за разом, когда, наконец, искусство уже идёт от сердца. Стрелок и выстрел – единая реальность в единой сути. Пришедшее мастерство – воин и мыслит, и не мыслит. Он как падающий дождь, как ветер в степи, как тихое течение воды Онона. И тогда он гений нужного момента!
Мастерство приходило к каждому своим путём. И у него оно проделало свой путь. Со временем перестал думать о выстреле. Правая рука разжималась сама собой, будто и не принадлежала ему. И она при этом отскакивала назад плавно. И такой же выдох без усилий. О, как прекрасен белый свет! И сердце, как тихая рябь на ровной глади спокойного озера. Вот она – кровь охотника лесного племени!
О, монгольский лук! В военной истории он войдёт как одно из самых эффективных оружий в мировой истории по определению историков и специалистов военного дела.
А степь кипит, бурлит, но это другое кипение, другое бурление, совсем не то, когда и сходились племена в едином порыве на самоуничтожение. Здесь и сейчас другое варево, где и готовится под особым соусом тактика и стратегия новой армии Чингисхана, что и подадут изысканным блюдом на стол мировой истории.
Мир пока не знает, что затаили в глубинных просторах вот эти самые степи Центральной Азии. Пока не знает, но узнает. Жестокая эпоха, как и все остальные, на которых и есть отпечаток разума. Но всегда ли и везде ли жизнь имеет первоначально агрессивные наклонности?